Загадочная смерть [Strong Poison] (перевод Е.И. Саломатиной)
Шрифт:
Я привел вам все эти подробности, чтобы вы помнили: у нас есть доказательства, что все блюда за обедом ели два человека, а в большинстве случаев — четыре. Омлет — единственное блюдо, которое не побывало на кухне, — его приготовил Филип Бойз и разделил за столом с кузеном. Ни мистер Эркварт, ни мисс Уэстлок, ни кухарка миссис Петтикан после этого обеда не почувствовали никакого недомогания.
Я должен также упомянуть, что к обеду было подано вино, которое Филип Бойз выпил один, — это прекрасное старое бургундское в оригинальной бутылке. Мистер Эркварт откупорил и передал бутылку Филипу Бойзу, сказав, что сам он пить не будет, поскольку врачи не советовали ему употреблять спиртное за обедом. Филип Бойз выпил два стакана, а остатки вина в бутылке,
Итак, мы приближаемся к девяти часам вечера. После обеда был предложен кофе, но Бойз отказался от него: во-первых, он не очень любил кофе по-турецки, а во-вторых, он ожидал, что Хэрриет Вейн предложит ему чашечку кофе. В девять пятнадцать Бойз выходит из дома мистера Эркварта и на такси едет к дому номер 10 по Доути-стрит, где снимает квартиру Хэрриет Вейн. Это расстояние около полумили. Мы знаем от самой Хэрриет Вейн, от миссис Брайт, живущей на первом этаже, и от полицейского констебля (личный номер — Д-1234), который в это время проходил по улице, что в двадцать пять минут десятого Филип Бойз стоял на крыльце и звонил в квартиру подсудимой. Она ожидала его и сразу же впустила в дом.
Свидание, естественно, происходило наедине, и у нас нет о нем других сведений, кроме тех, которые дала подсудимая. По ее словам, как только Бойз вошел, она предложила ему «чашку кофе, который уже был готов и стоял на плите». Уважаемый прокурор тут же спросил, где находился готовый кофе. Подсудимая, видимо не совсем понимая цель вопроса, ответила: «На плите, чтобы был горячий». Когда вопрос был сформулирован иначе, она объяснила, что кофе был в кастрюльке, и именно она стояла на конфорке газовой плиты. Тогда прокурор напомнил подсудимой ее слова, сказанные ранее в полиции: «У меня была приготовлена чашка кофе к его приходу». Вы, конечно, понимаете важность этого заявления. Если кофе был налит в чашки до приезда покойного, то нетрудно было заранее положить яд в одну из чашек и предложить ее Филипу Бойзу; но, если подсудимая разливала кофе в его присутствии, сделать это было значительно труднее, хотя все-таки возможно, когда внимание Бойза было чем-то отвлечено. Подсудимая объяснила, что под словами «чашка кофе» она просто имела в виду «определенное количество кофе». Судите сами, является ли такая форма выражения обычной и естественной. По ее словам, покойный не клал в кофе ни молока, ни сахара. Мистер Эркварт и мистер Воэн также подтверждают, что обычно после обеда он пил черный кофе без сахара.
По свидетельству подсудимой, разговор не был приятным. Обе стороны высказывали упреки, и в десять часов или около того Филип Бойз выразил желание уехать. Она говорит, что он выглядел неважно и признался, что нехорошо себя чувствует, добавив, что ее поведение очень его расстроило.
В десять минут одиннадцатого — и я хочу, чтобы вы записали это время, — к Бурку, водителю такси, находившемуся на стоянке на Гилфорд-стрит, подошел Филип Бойз и попросил отвезти его на Вобурн-сквер. Водитель заявляет, что говорил Бойз быстро и отрывисто, как человек, который болен или чем-то расстроен. Когда такси остановилось перед домом мистера Эркварта, Бойз не вышел, и Бурк открыл дверцу, чтобы выяснить, в чем дело. Он обнаружил, это его пассажир скорчился в глубине салона, прижав ладонь к животу, а его бледное лицо покрыто испариной. Таксист спросил его, не плохо ли ему, на что тот ответил: «Да, ужасно». Он помог пассажиру выбраться из такси и звонил, поддерживая пассажира одной рукой, пока они стояли на крыльце. Дверь открыла Ханна Уэстлок. Филип Бойз едва смог сделать несколько шагов. Он согнулся почти вдвое, со стоном упал в кресло в холле и попросил бренди. Ханна принесла ему из столовой крепкого бренди с содовой, и, выпив его, Бойз достаточно овладел собой, чтобы достать из кармана деньги и расплатиться с таксистом.
Ему все еще было очень плохо, и Ханна Уэстлок вызвала из библиотеки мистера Эркварта. Он сказал Бойзу: «Привет, старина! Что с тобой?» Бойз ответил: «Кто его знает. Я ужасно себя чувствую. Неужели это был цыпленок?» Мистер Эркварт сказал, что он так не думает, — он не заметил, чтобы с ним было что-то не так, а Бойз ответил, что, возможно, это один из его обычных приступов, хотя он никогда раньше не чувствовал ничего подобного. Его отвели наверх, уложили в постель, а по телефону вызвали доктора Грейнджера, который жил неподалеку.
Еще до прибытия врача у больного началась неукротимая рвота. Доктор Грейнджер диагностировал острый приступ гастрита. У больного была высокая температура, частый пульс, болезненный при надавливании живот, но врач не обнаружил никаких признаков, указывающих на аппендицит или перитонит. Поэтому он вернулся к себе в кабинет и приготовил смесь бикарбоната калия, апельсиновой настойки и хлороформа, чтобы остановить рвоту, — и никаких других лекарств не назначил.
Но рвота продолжалась и на следующий день, поэтому на помощь доктору Грейнджеру был вызван доктор Уэар, который наблюдал пациента раньше и был лучше знаком с особенностями его организма.
Судья посмотрел на часы:
— Время идет, а так как нам нужно еще подробно вспомнить медицинские свидетельства, я объявляю перерыв в заседании на ленч.
— Он объявляет, — сказал достопочтенный Фредди, — предварительно постаравшись отбить у слушателей аппетит. Или все-таки перекусим? А, Уимзи?
Но сэр Уимзи словно оглох. Мрачный, он направился в глубь зала суда, где сэр Импи Биггс разговаривал со своими помощниками.
— Кажется, он взволнован, — задумчиво сказал мистер Арбатнот. — Я думаю, он пошел туда с какой-то целью. И зачем только я пришел на это дурацкое шоу? Скучища, знаете ли, а девушка даже не симпатичная. Вряд ли я вернусь сюда после ленча.
Он выбрался из многолюдного зала и оказался лицом к лицу со вдовствующей герцогиней Денверской — очаровательной матушкой лорда Питера.
— Пообедаем вместе, герцогиня, — предложил Фредди с надеждой в голосе. Она ему очень нравилась.
— Я жду Питера, спасибо, Фредди. Такое интересное дело, и люди тоже интересные, не правда ли, хотя я не знаю, что сделают из всего этого присяжные, у них у всех лица похожи на куски ветчины, примерно столько же интеллекта... ну, кроме художника, у того лицо просто отсутствует, да еще этот ужасный галстук и бородка, как у Христа, только не у настоящего, а у того, итальянского, что в розовой юбке и голубом плаще. А там, это не мисс Климпсон, которая работает у Питера? Интересно, как она сюда попала?
— Я слышал, он снял ей помещение где-то неподалеку с машинописным бюро и квартирой этажом выше, — сказал Фредди, — а она проворачивает все эти его благотворительные выдумки. Забавная она, правда? Как будто сошла со страниц журнала девяностых годов. Но для его работы она — в самый раз.
— Да, это так благородно — отвечать на все эти сомнительные объявления, и потом, нужна смелость, чтобы разоблачить этих людей, а некоторые из них — такие ужасные сальные типы, я не удивлюсь, если среди них есть и убийцы, знаете, с этими автоматическими штуками и дубинками в каждом кармане, и очень может быть — у каждого дома в духовке куча костей, как у Лэндрю, а он придумал очень умно, правда? И такие женщины — некоторые так легко говорят о них, что они прирожденные убийцы, но, конечно, они этого не заслуживают, и, возможно, Они просто нефотогеничны, бедняжки.
«Речь герцогини еще более бессвязна, чем обычно», — подумал Фредди. А она, говоря все это, смотрела на своего сына с необычным для нее беспокойством.
— Отлично снова увидеть старину Уимзи, не так ли? — сказал Фредди с теплотой в голосе. — Вы же знаете, он прекрасно во всем этом разбирается и постоянно по уши в этих делах. А как только попадает домой, начинает неистовствовать — это совершенно естественная разрядка.
— Ну а это одно из дел главного инспектора Паркера, то, что слушается сегодня, они же с Питером такие друзья, вы знаете, как Давид и Бершеба, или Даниил и — кто?..