Загадочное дело Джека-Попрыгунчика
Шрифт:
«Британская армия. Северный лагерь. Олдершот».
Не может этого быть!
Военная база появилась здесь в 1854 году, но ее снесли в 2079-м, когда освобождали место быстро растущим городским окраинам.
— Правильное место, неправильное время, — пробормотал он, выходя из-под укрытия.
Он быстро двинулся к часовому, его ходули с металлическим лязгом зацокали по дороге. Человек взглянул на него.
— Господи! — с ужасом воскликнул солдат, увидев высокую нескладную фигуру. — Ты кто… такой?
Вместо
— Какое сегодня число?
Часовой совершенно опешил.
— Что… ч-что? — пробормотал он.
— Число какое! — закричал Оксфорд и стал хлопать солдата по щекам, пока не уловил искру понимания в бессмысленно уставившихся на него глазах.
— Какое сегодня число? — громко повторил он. — День, месяц, год.
— П-пятница, м-март, д-девятое, — заикаясь, произнес солдат.
— Год какой? — потребовал Оксфорд, как следует встряхнув бедолагу.
— 1877-й.
Рука Оксфорда опустилась; пораженный, он отступил назад.
Солдат нащупал винтовку, вскинул ее и спустил курок. Пуля скользнула по боковой поверхности шлема Оксфорда, откинув его голову в сторону. Справа донесся крик. Он услышал стук сапог — сюда бежали. Он повернулся, шагнул в сторону, приказал костюму перенести себя обратно в «Чернеющие башни», прыгнул в воздух и приземлился под ярким солнцем.
— Тебя не было меньше двух минут, — сообщил маркиз. — Ты убедил меня, мистер Оксфорд! Ты исчез прямо перед моими глазами! Потрясающе! Но подожди… что с твоим шлемом?
Путешественник во времени сделал пару шагов по траве, споткнулся и упал на колени у ног Бересфорда. Он потянулся, чтобы снять с себя шлем, и закричал от боли — шлем обжег ему руки.
— Осторожно! По твоей голове пляшет синее пламя! — закричал маркиз. — Секунду! Я сейчас!
Он метнулся в дом и через несколько мгновений выскочил с занавесом, который сорвал с застекленной двери. Обмотав занавес вокруг шлема Оксфорда, он поднял его и бросил на траву. Занавес загорелся. Бересфорд начал сбивать пламя сапогами. Голубой огонь померцал вокруг неповрежденного черного купола, потом уменьшился и совсем погас.
— Я не попал домой, — сказал Оксфорд, сбрасывая сапоги.
— В будущее? Почему? Где же ты был?
— В Олдершоте, в том месте, где должен стоять мой дом, но его там еще не было. Я приземлился в 1877 году.
— Сорок лет отсюда, — сказал Бересфорд, поднимая ходули. — Пойдем в дом. Я думаю, ты не станешь возражать против пары рюмок бренди.
— Нет, Генри, не нужно. Если ты не против, я какое-то время посижу один. Я должен понять, что произошло.
— Ладно. В любом случае мне сегодня надо в Лондон, и я могу остаться там ночевать. Так что отдаю тебя во власть размышлений. Увидимся завтра утром. Да, и распоряжайся, как у себя дома.
— Спасибо, Генри, за твое великодушие. Даже не знаю, что я делал бы без
— Даже не думай об этом. Кстати, как друг, могу я сделать тебе одно замечание?
— Конечно.
— У тебя дикий взгляд, Эдвард. Ты, как только очнулся, схватил свой пульт управления и работал над ним без перерыва. Отдохни-ка несколько дней. Займись чем-нибудь другим. Поедем со мной в Лондон. Я собираюсь в Афинский клуб. Там будет Брюнель, знаменитый инженер, слышал о таком?
— Конечно, в мое время он тоже известен. Но я не могу, Генри. Я не могу покинуть «Чернеющие башни». Здесь, в изоляции, я чувствую себя сносно, но стоит мне выйти за эти стены, как придется столкнуться с миром, очень отличным от моего. Разница между ними огромная, пропасть — уверяю тебя. Это обернется для меня плохо, знаешь чем? Я испытаю культурный шок, от которого никогда не оправлюсь.
— Культурный шок? А что это такое?
— Подумай о всех тех вещах, которые делают тебя тем, кто ты есть, Генри. Что, если их заменить совсем другими? Будешь ли ты тем же самым человеком?
— Я бы приспособился.
— Тебе так кажется. Точнее, до какого-то предела приспособиться можно. Но за этим пределом начинается разрушение.
— Слушай, если Лондон слишком тяжел для тебя, отдохни здесь. Поспи, выпей и, самое главное, не работай и не думай… хоть несколько часов.
— Попробую.
Сразу после полудня маркиз Уотерфордский уехал из «Чернеющих башен», оставив Оксфорда наедине с его устройствами.
Брок подал ланч, который путешественник во времени съел, не чувствуя вкуса. Несмотря на совет Бересфорда, все его мысли крутились только возле одного: почему ему не удалось вернуться домой? Он тщательно осмотрел сложное оборудование шлема, но без определенных инструментов исправить его было невозможно. Надо возвращаться в 2202 год!
Он размышлял над этим и после полудня, и весь вечер, сгорбившись в кресле и не замечая Брока, который время от времени заходил, чтобы пошевелить огонь в камине, принести чай и предложить еду.
— Извините меня, сэр, — спросил Брок, заглянув, наверное, уже в четвертый раз, — не нужно ли вам чего-нибудь? Уже час ночи, я бы хотел пойти спать.
Оксфорд посмотрел на него невидящим взглядом.
— Что? А, да, конечно. Иди. Спасибо.
Камердинер ушел, и Оксфорд остался один.
Огонь погас.
Ночь прошла.
Солнце встало.
Вновь появился Брок.
Он застал Оксфорда шагающим по комнате взад и вперед.
— Приготовить завтрак, сэр?
— Нет! — рявкнул Оксфорд. — Где твой хозяин?
— В Лондоне, сэр. Вернется сегодня утром, но попозже.
— Позвони ему! Мне надо поговорить с ним.
— Позвонить в колокольчик, сэр? Так он не услышит…
— Немедленно звони!
— Он… он… в Лондоне. Вы не поняли меня, сэр.