Загадочные края
Шрифт:
– Да, – Сорглан обернулся к жене. – Алклета, милая, подойди сюда, чтоб гостю было удобно.
– Благодарю, – заулыбался Агильс и начал развязывать тюки. Оттуда сначала были извлечены драгоценные украшения – мужские и женские, ожерелья, бармы, браслеты, кольца, гривны, несколько диадем, подвески, серьги, колты, пояса и бляшки с дырочками, чтоб пришивать на одежду. Затем появились мотки кружев, тесьмы, множество мелочей вроде шпилек или иголок и, наконец, главные сокровища – ткани. Не простые гладкие или даже браные плотные материи, которые здесь ткали в каждом доме, а драгоценные – шелка, бархат, отрезы парчи, да такой, какой тут прежде и не видывали, ткани, которым женщины Свёерхольма и названия-то не знали. Они искрились, красиво переливались на свету, были приятны наощупь, и леди Алклета, прижав одну такую ткань к груди, растерянно оглянулась на мужа. Этот взгляд удивительно омолодил её, она стала похожа на юную новобрачную, ещё толком не знающую, можно ли просить у супруга столь дорогой подарок, или лучше не стоит. Сорглан ответил ей сдержанной, глубоко ласковой улыбкой.
– Скажи, почтенный, откуда все эти ткани? Таких сюда прежде не привозили.
– Теперь будут часто привозить, – признался Агильс. – Потому я даже недорого возьму. Благородный лорд, верно, слышал о Терре.
– Да, конечно. Это мир, в который наши ведуны недавно открыли пути?
– Да. Этот мир практически погиб в каких-то внутренних междоусобицах и войнах, которые, говорят, там длятся уже больше столетия. В мире никакой власти, почти никто не способен сопротивляться, и хотя дела там обстоят не лучшим образом, там есть чем поживиться. Терра поставляет нам замечательные ткани, украшения, удобную утварь и рабынь. Например, таких, – и указал на маленькую, гибкую невольницу, замершую у огня – она уже съела кашу и молча смотрела в пламя. Следуя любопытными взглядами за жестом Агильса, все невольно посмотрели в её сторону.
Маленькая, статная, болезненно-худая, она производила впечатление нескладного ребёнка, девчонки лет тринадцати-четырнадцати. У неё были маленькие ручки с тоненькими пальцами кружевницы и вообще рукодельницы, тонкая талия, которую наверняка можно было обхватить двумя ладонями, и странные глаза цвета тёмного неба. Она, несомненно, не могла считаться выдающейся красавицей, да и вообще красавицей, наверное, вряд ли, но, приглядевшись к ней, даже Сорглан, который ни разу, с самого дня свадьбы, и не подумал изменить жене, ощутил, как что-то внутри у него сжалось и потянулось к ней. Возможно, здесь сыграла роль её чужеродность, но, скорее всего, и природный шарм, свойственный, как слышал северянин, большинству террианских женщин.
– Куда ты её везешь? – поинтересовался Сорглан.
– В Адильхейм. Там будет большой открытый торг. Эта девчонка дороже других пленниц, потому что помимо смазливой внешности она прекрасно образована, в точности по-терриански, и владеет несколькими ремеслами. Красиво шьёт, вышивает, вяжет кружева, шьёт бисером по ткани и плетёт из него, воспитана, хорошо поёт, танцует. Не только бойко грамотна, но и умеет составлять документы, письма, писать с чужих слов довольно быстро… – купец перевел дух. – Ценная рабыня, полезная.
– Умеет шить бисером? – ахнула Алклета. – В самом деле? И красиво?
– Весьма, госпожа. У меня она немного работала. Сделала два украшения из бисера, очень приятные…
– Господин мой… Мой лорд… – леди молитвенно сложила руки. – Умеет вышивать бисером… И плести… Я так хотела иметь такую мастерицу! Сорглан, купи её…
– Пожалуй, – лорд ещё раз покосился на неподвижную фигурку у камина. Агильс воспрял духом, глаза его оживленно засверкали (неудивительно, потому что будет ли хорош тот купец, что не любит преданно своё дело?). – Прикажи-ка ей встать.
– Эй, Ингрид, встань!
Девушка обернулась и медленно поднялась на ноги. Одета она была по-мужски – в штаны и куртку, на ногах – странной формы сапожки. Повинуясь нетерпеливому жесту хозяина, она вышла на свет, и тут стал заметен ошейник на её тонкой шее.
Сорглан нахмурился.
– Вижу, она непокорна. За что на неё надели ошейник? За побег?
Глаза купца вспыхнули.
– Нет, девушка не пыталась бежать. Она вполне послушна, просто ещё не до конца привыкла. Пыталась сопротивляться, но пара ударов кнутом её быстро научили уму-разуму. Не смотрите, что она выглядит хилой – девчонка мало что выдержала не одну хорошую порку и не померла…
– Ты порол?
– Нет, что вы… Предыдущий хозяин, – Агильс понизил голос, оглядываясь на своих спутников и служанок леди. – Она выдержала не только кнут, но и рудник. Я перекупил её у человека, который забрал девушку с рудника, где она провела полгода. Но это – между нами…
– Разумеется.
– Непростительная расточительность – отправлять такую девочку умирать на серебряные прииски. Она, конечно, с характером, не буду отрицать – дала от ворот поворот моему приказчику, я хлестнул пару раз, чтоб не забывалась, но вообще-то мне нравится, когда мои рабыни хранят целомудрие…
– Ладно. Сколько ты за неё хочешь?
– Две с тремя четвертями марки серебром.
Алклета ахнула.
– Так дорого?
– Я бы дал за неё одну – это золотая цена даже за все её умения, – нахмурился Сорглан.
– Да, но помимо того – как она красива, хорошо сложена, посмотрите, – Агильс схватил рабыню за плечи и стал стягивать с неё куртку. – Она легко сможет стать наложницей одного из ваших сыновей. Девчонка наверняка понравится одному из них, – вслед за курткой на пол полетела оставшаяся одежда – и девушка осталась совершенно обнаженной. Невольница побледнела, она смотрела в сторону, стискивая губы, и, заметив это, Сорглан едва ли не впервые в жизни подумал, что процедура осмотра может быть для продаваемой рабыни неприятной. Кстати, лишнее свидетельство, что девушка недавно в рабстве. Прочие присутствующие в зале мужчины, похоже, не обратили внимание на то, на что обратил внимание их господин, и жадно разглядывали обнажённое тело девушки, вид которого – следовало признать – на самом деле щекотал мужскую страстность.
– Посмотрите, – повторил торговец.
Сорглан же с горьким изумлением увидел, что девчонка так болезненно худа, словно её намеренно морили голодом, но потом вспомнил о руднике и перестал удивляться. Грудь у неё была округлая и мягкая – непонятно, то ли рожала, то ли нет – руки тоненькие, как веточки, вот разве что ноги и бедра имели приличные очертания (и в самом деле, может быть, танцовщица), да и то. На плечах и боках были ещё различимы синяки и кровоподтеки, этого Сорглан не мог одобрить – хозяин Свёерхольма не был жестоким человеком, всегда хорошо кормил своих людей, очень редко их наказывал и не понимал, зачем нужно доводить женщину до такого состояния, даже если она заслужила наказание.
Но в девушке в самом деле есть что-то. А такого пламени в глазах Сорглан не мог припомнить ни у одной из виденных им когда-либо невольниц. Этот огонь заинтересовал его.
– Две марки и ни ногтя больше, – бросил он. – Её ещё откормить нужно, это же очевидно. Такое впечатление, что она при смерти.
– Но, господин…
– Кроме того, девушка очень нежная, и, как думаешь, ты сможешь довезти её до Адильхейма? Она может и по дороге умереть. Две марки.
– Хорошо, милорд, две, – Агильс взял невольницу за плечо и толкнул к Сорглану. – И… Минутку… Три с четвертью за всё остальное.