Заговор 20 июля 1944 года. Дело полковника Штауффенберга

Финкер Курт

Полковник генерального штаба Альбрехт Риттер Мерц фон Квирнгейм (род. в 1905 г.), дворянский род которого происходил из Южной Германии, дружил со Штауффенбергом ещё со времён совместной учёбы в Военной академии. В 1920 г. Мерц переехал в Потсдам, так как его отец, генерал-лейтенант доктор honoris causa Герман Риттер Мерц фон Квирнгейм, стал президентом Имперского архива. Здесь он посещал гимназию им. Виктории. В январе 1923 г. поступил в 19-й пехотный полк в Ландсхуте. Во время войны идейно порвал с нацизмом.

Сестра Мерца фон Квирнгейма вышла замуж за генерал-майора Корфеса, который, попав под Сталинградом в плен, вскоре стал одним из самых активных деятелей Союза немецких офицеров и НКСГ. Мерц одобрял поведение своего родственника и солидаризировался с целями НКСГ²⁴. Генерал Корфес писал после 20

июля 1944 г. о Мерце: «Духовно высокоодарённый и обладавший прекрасными чертами характера, он не посрамил имя родителей своей короткой жизнью и своей смертью. Воинские склонности сочетались в нём с серьёзной любовью к науке, особенно, как и у его отца, к истории... Во время войны Альбрехт фон Мерц занимал различные должности в генеральном штабе, затем до середины 1943 г. работал в Организационном управлении генерального штаба, а под конец был начальником штаба XXIX армейского корпуса.

В 1933 г. Альбрехт фон Мерц был откомандирован в отряды СА. Его первоначальное увлечение национал-социализмом быстро уступило место разочарованию, лишь только он распознал пустоту и неискренность, глубокое противоречие между словом и делом. Решение напасть на Россию глубоко потрясло его, а ход войны лишил последней веры; зверства, чинимые там, породили в сердце его ненависть к тем, кто позорил имя немца»²⁵.

Особенное впечатление произвело на Мерца фон Квирнгейма окружение немецких войск Советской Армией в марте — апреле 1944 г. в районе Тарнополя, где во время боёв уполномоченные НКСГ вели через линию фронта интенсивную политико-разъяснительную работу среди немецких солдат²⁶.

Когда 1 июля 1944 г. Штауффенберг был назначен начальником штаба при командующем армией резерва, он позаботился о том, чтобы Мерц стал его преемником в качестве начальника штаба при Ольбрихте. Мерц был одним из самых активных участников подготовки и проведения попытки государственного переворота 20 июля 1944 г.

К числу самых близких боевых соратников Штауффенберга принадлежал также генерал-майор Гельмут Штифф. Он родился в 1901 г. в Дойч-Эйлау, в 1922 г. был произведён в лейтенанты 3-го артиллерийского полка и в 1938 г. переведён на службу в генеральный штаб сухопутных войск. Штиффа характеризовали как офицера, который уже в 30-е годы проявлял интерес к политике и критиковал террористические методы нацистов²⁷. Он был профессионально одарён, жизнерадостен, обходителен, обладал чувством ответственности, хотя и не был лишён тщеславия; активно участвовал в политических событиях. Сохранившиеся письма Штиффа позволяют проследить формирование его аитинацистской позиции. Так, в ноябре 1939 г. он писал после поездки по Польше: «Я стыжусь быть немцем! Это меньшинство (имелись в виду нацисты. — К. Ф.), обуянное жаждой убийства, грабежа и желанием предать всё огню и мечу, оскверняет немецкую честь и явится бедствием для всего немецкого народа, если мы не выбьем из его рук орудие убийства. Ведь такие вещи, которые были обрисованы и подтверждены на месте компетентными органами, способны лишь пробудить мстящую Немезиду. Или же этот сброд однажды поступит с нами, порядочными людьми, точно так же и будет с присущим ему патологическим фанатизмом терроризировать собственный народ»²⁸.

С такой резкостью, как Штифф, в то время едва ли высказывался о нацистах и их преступлениях какой-либо другой офицер. Вместе с тем высказывание это показывает и классовую ограниченность Штиффа: он боялся, что в будущем нацисты станут расправляться с «порядочными людьми», но не желал признать, что они уже давно подвергли кровавому террору значительную часть немецкого народа — коммунистов и других честных демократов.

В письме от 23 августа 1941 г. Штифф характеризовал атмосферу в ставке фюрера как «отвратительную и недостойную». В сентябре 1941 г. он стал 1-м офицером (начальником оперативного отдела) штаба 4-й армии и участвовал в зимней битве под Москвой. 19 ноября 1941 г. Штифф назвал угон евреев из Минска в Германию делом, «недостойным народа, выдающего себя за культурный», и сделал вывод: «Всё это должно когда-нибудь обратиться местью нам — и по справедливости! Позор, что из-за нескольких мерзавцев наш столь порядочный народ ввергается в бедствие. Всё стало куда хуже, чем два года назад в Польше».

В письме от 10 января 1942 г., то есть в период первого советского контрнаступления на центральном участке советско-германского

фронта, Штифф писал: «Все мы приняли на себя столько вины, все мы тоже несём такую ответственность, что наступающее возмездие явится для всех нас справедливым наказанием за все те позорные деяния, которые мы, немцы, совершали или терпели за последние годы. В сущности говоря, мне доставляет удовлетворение, что в мире всё-таки ещё есть уравновешивающая зло справедливость! Даже если самому мне суждено пасть её жертвой. Я устал от этого бесконечного ужаса!»

Штифф отличался от многих оппозиционных офицеров тем, что гуманистическое чувство справедливости давно вызывало в нём желание поражения нацистской Германии.

В октябре 1942 г. Штифф был назначен начальником Организационного управления генерального штаба сухопутных войск и на этом посту являлся начальником Штауффенберга, который вскоре был переведён в Африку. Он имел золотой «Германский крест». В 1942 г. Штифф встречался с Тресковом и Ольбрихтом и присоединился к оппозиционной генштабистской группе. Будучи самым молодым из получивших 30 января 1944 г. чин генерала, он одновременно участвовал в подготовке покушения на Гитлера, что отражало противоречивость его личности.

С августа 1943 г. Штауффенберг поддерживал тесное духовное и деловое общение с полковником, а с 30 января 1944 г. — генералом Хеннингом фон Тресковом (род. в 1901 г.), которого он немного знал ещё по прежним командировкам на Восточный фронт. Тресков, происходивший из старинного прусского дворянского и офицерского рода, ещё в 1918 г. участвовал в первой мировой войне и служил в контрреволюционных формированиях, однако покинул армию и стал не без успеха биржевым маклером. После годичной зарубежной поездки, предпринятой в 1924 г., был зачислен лейтенантом в обладавший старинными традициями весьма аристократический 9-й пехотный полк в Потсдаме, обучался в Военной академии и в 1936 г. был назначен в Оперативное управление генерального штаба. Командир полка, начальник штаба 2-й армии и затем начальник оперативного отдела (1а) штаба группы армий «Центр» — таковы вехи его военной карьеры во время второй мировой войны. Трескова характеризуют как опытного кадрового военного, который, однако, ненавидел муштру и предпочитал ходить в штатском.

Войну против Советского Союза Тресков назвал «дерзостью превеликого дилетанта, предпринятою, несмотря на то, что Англия всё ещё не побеждена»²⁹. Эта оценка касалась, как мы видим, только военной стороны дела. Гораздо больше беспокоило Трескова сознательное планирование нацистами преступлений на основе отданного в мае 1941 г. так называемого приказа о комиссарах (который предписывал убийство политических комиссаров и политработников Красной Армии), а также на основе приказа о подсудности в районе действия плана «Барбаросса», который, в частности, предусматривал расстрел всех «подозрительных» гражданских лиц без приговора военно-полевого суда. Тресков заявил тогда уполномоченному абвера в группе армий «Центр» полковнику барону фон Герсдорфу: «Если нам не удастся побудить фельдмаршала (Браухича. — К. Ф.) предпринять, даже пустив в ход весь свой авторитет, всё возможное для того, чтобы отменить эти приказы, Германия окончательно потеряет свою честь, а это будет давать себя знать на протяжении сотен лет. Вину за это возложат не на одного только Гитлера, а и на вас и на меня, на вашу жену и на мою, на ваших детей и на моих»³⁰. Тщетно надеялся Тресков, что Браухич, а также командующие трёх групп армий — фон Бок («Центр»), фон Рундштедт («Юг») и фон Лееб («Север») — добьются от Гитлера отмены этих приказов.

Начиная с 1942 г. Тресков готовит убийство Гитлера. Он заявил, что Гитлер сам тысячекратно нарушил присягу, а потому принесённая ему присяга не имеет больше силы. До нас дошли относящиеся к тому времени слова Трескова, сказанные одному доверенному человеку: «Разве это не удивительно, что два полковника сидят здесь, в генеральном штабе германской армии, и обсуждают, как лучше убить главу государства! И всё-таки это — единственное решение, чтобы спасти немецкий народ от величайшей катастрофы во всей его истории»³¹. В феврале 1942 г. Тресков установил связь с заговорщиками в Берлине и имел беседу с Гёрделером, когда тот осенью 1942 г. посетил штаб группы армий «Центр» в Смоленске. Тресков неоднократно пытался побудить к участию в заговоре фельдмаршала Клюге. Тот не раз соглашался, но в конце концов не решался. В 1943 г. Тресков играл большую роль, в организации первого покушения на Гитлера.