Заговор бумаг
Шрифт:
— Кого он ожидал там увидеть? — резко спросил я.
— Не знаю, он не сказал.
— Кто убил Майкла Бальфура и Самуэля Лиенцо?
Я полагал, прямой подход будет наиболее эффективным для человека в положении Арнольда. Сначала он только застонал и снова сказал: «Бог мой», но я подошел к его руке, и он опомнился.
— Рочестер, — сказал он наконец. — Мартин Рочестер.
Я с трудом подавил приступ отчаяния:
— А кто такой Мартин Рочестер?
Он посмотрел на меня, и в его взгляде смешались мольба и недоверие.
—
— У него есть другое имя?
— Если и есть, я его не знаю, — покачал он головой.
— С трудом верится, что этот человек ворвался в дом Майкла Бальфура и инсценировал его самоубийство. Кто ему помогал?
Арнольд явно не хотел отвечать на этот вопрос, его взгляд умолял меня не настаивать, но я был неумолим, и он понял, что я скорее убью его сам, не дожидаясь, пока это сделает в отместку Рочестер.
— У него есть свои парни. Берти Фенн, которого вы знаете, вы ж его убили, и все такое. Есть еще трое: Кит Манн, Толстый Билли — который на самом деле вовсе не толстый, просто кличка такая — и третий — как зовут, не знаю, рыжий. Я держусь от них подальше. Иногда мы видимся, ну, случайно, только я их почти не знаю и к этим убийствам ничего-никак.
— Где я могу их найти?
Арнольд назвал несколько пивных, таверн и питейных заведений, в которых они могут быть, но, поскольку он не знал этих людей близко, у него не было уверенности.
Я посмотрел на него, подавленного, избитого, несчастного. Уже второй раз я оставлял его в таком состоянии. Я подумал, что он этого заслуживает. Он был человеком Уайльда, и он играет свою роль в этом преступлении. И все же было немного жаль видеть его совершенно разбитым.
Я бросил на пол несколько шиллингов и сказал, что он может обратиться ко мне, если захочет когда-нибудь служить более великодушному хозяину, чем Уайльд. Я не надеялся, что он уйдет от Великого ловчего воров, и он никогда бы этого не сделал, но я полагал, что, сделав это предложение, покажусь более великодушным, чем был на самом деле.
Я нашел их до наступления сумерек в сомнительной таверне вблизи рынка Ковент-Гарден. Они сидели вместе, пили и о чем-то громко спорили. Их было трудно понять — отчасти из-за сильного деревенского акцента и отчасти потому, что они были в стельку пьяны. Должно быть, я устал, так как позволил им заметить меня первыми. Я прошел в заднюю часть зала, чтобы посмотреть, кто там сидит, когда услышал, как опрокинулись стулья, и увидел, как трое мужчин ринулись к выходу. Я видел их, когда входил в таверну, но принял их за обычных жалких пьянчужек. Я понял, кто они такие, лишь когда они бросились наутек, увидев меня. Одного из них я узнал — это был человек, обвинявший меня после хеймаркетского маскарада.
Двоим удалось сбежать, но один замешкался, и я его догнал, хотя и с трудом, превозмогая отдававшую в бедро острую боль от старой раны в ноге. Все же я схватил парня
Я хорошо знал подобные места и не сомневался, что вокруг меня соберется толпа, но мешать мне никто не станет. Так и было, поэтому я спокойно продолжал свое дело. Ударив его головой об пол несколько раз, я решил, что теперь он готов меня слушать и пора начинать.
— Как тебя зовут?
— Билли, сэр, — задыхаясь сказал он жалобным голосом, как уличный мальчишка-попрошайка. Действительно, он выглядел молодо, на вид ему можно было дать лет семнадцать, но, возможно, это объяснялось его маленьким ростом и весом.
— Толстый Билли? — спросил я.
Он кивнул.
— Толстый Билли, — сказал я, — ты ответишь на мои вопросы, иначе тебя станут называть Дышащий Билли, и поверь, новое прозвище будет таким же ироничным, как старое. — Моя угроза только поставила его в тупик, и мне пришлось сжать ему горло, не настолько сильно, чтобы он не мог говорить, но достаточно сильно, чтобы он понял серьезность моих намерений. — Как на самом деле зовут Мартина Рочестера?
— Клянусь, я не знаю, сэр, — прохрипел он. Его глаза выпучились, и он стал похож на рыбу. Но я не знал, меня он боится или же последствий ответа на мой вопрос.
— Как он выглядит? — Я сжал его горло чуть сильнее.
— Мы его никогда не видели. Мы получаем от него сообщения. Кит получает. И он посылает нам деньги, но мы его никогда не видели. Может, Кит видел. Я не знаю. Мы вообще не должны о нем говорить.
Я немного ослабил хватку.
— Ты убил Майкла Бальфура?
Он ничего не сказал, только в ужасе смотрел на меня. Из носа струйкой бежала кровь. Боюсь, более чувствительных из моих читателей могли уже утомить описания сцен насилия, но уверен, они поймут, что подобные меры неизбежны, когда приходится иметь дело с такими людьми. Поэтому я лишь скажу, что послышался хруст, потом крики, и Толстый Билли охотно сообщил мне, что он действительно убил Майкла Бальфура с помощью своих троих дружков. Они подпоили слуг и, избавившись от возможных свидетелей, силой надели на него петлю и повесили. Насколько я мог судить, слуги боялись, что раскроется их неблаговидная роль, и молчали.
Когда я сидел на нем верхом, сжимая его горло, больше всего мне хотелось спросить, принимал ли он участие в убийстве моего отца. Фенн был мертв, но откуда мне знать, что Толстый Билли не принимал участия? Я сдавил его горло сильнее от одной только мысли об этом, но понимал, что для мести сейчас не время. Приятели Толстого Билли могли вернуться, возможно с подмогой, а мне нужно было еще многое узнать.
— Ты украл что-нибудь? — требовательно спросил я.
— Ничего! — с негодованием воскликнул он, словно счел вопрос оскорбительным. Он был способен вытащить человека из собственного дома и повесить его, но не был способен украсть.