Заговор бумаг
Шрифт:
Оглядевшись вокруг, я понял, почему евреи так часто ассоциировались у христиан с Биржевой улицей: в кофейне их было в избытке. Возможно, я не видел такого скопления евреев в одном месте, помимо Дьюкс-Плейс. Однако евреи не имели численного перевеса в кофейне «У Джонатана» и уж точно не были здесь единственными инородцами. Здесь были немцы, французы, голландцы. Голландцы встречались в изобилии, уверяю вас. Кроме того, здесь были итальянцы, испанцы, португальцы и, конечно, более чем достаточно выходцев с севера Британии. Кругом сновали даже африканцы, хотя они здесь скорее всего находились
Нам сопутствовала удача. Не успели мы перешагнуть порог, как трое мужчин освободили столик неподалеку от нас. Мы поспешили, чтобы опередить тех, кто ждал дольше нашего и, не дожидаясь места, вел дела стоя. Перекрикивая гам, я попросил официанта, пробегавшего мимо с подносом, уставленным грязной посудой, принести нам кофе и пирожных.
Я с удивлением смотрел по сторонам. В кофейне «У Джонатана» я не был с детства, когда отец брал нас с братом с собой, чтобы показать нам, как он ведет дела. Мы сидели молча, мучаясь частично от страха, который испытывает ребенок при виде странного поведения взрослых, частично от скуки. Теперь, придя в кофейню взрослым человеком и, в общем-то, по делу, я снова почувствовал себя маленьким, беззащитным и немного растерянным. По крайней мере, мне не было скучно.
Официант принес нам кофе и еду. Элиас, не тратя попусту время, тотчас отправил в рот пирожное.
— Ты знаешь мистера Теодора Джеймса, книготорговца со Стрэнда? — спросил он меня с набитым ртом.
— Я проходил мимо его лавки, — сказал я. Элиаса распирало от волнения.
— Непременно зайди как-нибудь внутрь. Он великий человек. Знаешь, он напечатал мой сборник стихов. Мистер Джеймс пользуется влиянием. Благодаря своим связям он добился для меня аудиенции у мистера Сиббера из Королевского театра на Друри-лейн. Тот собирается поставить мою пьесу. Это потрясающе. У меня кружится голова при одной мысли, что моя пьеса будет исполняться на сцене. Удивительно, правда?
Я не мог сдержать улыбки. Как-никак Элиас обладает разносторонними талантами.
— Я и не знал, что у тебя была пьеса для постановки на сцене. — Я с удовольствием пожал ему руку.
Он глупо захихикал.
— У меня ее и не было. Я ему скажу, что я напряженно работал. Но не слишком, поскольку я не хочу, чтобы он принял меня за одного из глупых драматургов, которые мнят себя Джонсоном или Флетчером. Я написал ее вчера, — добавил он шепотом.
— Всю пьесу за один день?
— Ну, я видел достаточно комедий, чтобы знать, как выстроить сюжет. И, несмотря на спешку, в пьесе есть немало неожиданных поворотов. Я назвал ее «Доверчивый любовник». Кто останется равнодушным к пьесе с таким веселым названием? Полно, Уивер, я считаю тебя человеком со вкусом. Позволь, я ее тебе прочитаю.
— Я бы с удовольствием послушал твое произведение, Элиас, но, признаюсь, я очень занят. Обещаю сделать это в другой раз, а сейчас мне нужна
— Конечно, — сказал он, засовывая обратно в карман пачку бумаг. — Пьеса может подождать. Она так недавно появилась на свет, что небольшой отдых ей пойдет на пользу.
Я не мог не признать, что Элиас был потрясающе сговорчивым другом.
— Спасибо, — сказал я, надеясь, что не задел его чувства, отложив знакомство с его сочинением. — Мне действительно очень нужна твоя помощь в этом деле. Я в полной растерянности. Смотри: мы имеем двоих мужчин, которые были если не друзьями, то знакомыми и которые умерли с разницей в сутки. Один из них при загадочных обстоятельствах, другой — при скандальных. Судя по разговорам в городе, я уверен, что здесь что-то не так, но не знаю, как выяснить, что именно. Я попытаюсь найти человека, который переехал моего отца, но не думаю, что сделать это будет легко.
Наш разговор был прерван официантом, который прошел мимо, звоня в колокольчик:
— Мистер Вредеман. Сообщение для мистера Вредемана.
Это было обычным делом в кофейне «У Джонатана».
Элиас не обратил внимания на помеху.
— Да, случай непростой, — согласился мой друг, сделав глоток кофе. Было видно: ему хочется поговорить о пьесе, но что-то в этом деле его привлекало.
— Похоже, — объяснил я, — кто-то не хочет, чтобы я открыл правду, скрывающуюся за этими смертями. Два дня назад на мою жизнь покушались.
Теперь Элиас меня внимательно слушал, без сомнения. Я поведал ему о встрече с экипажем, особенно подчеркнув последние слова нападавшего.
— Это не простое нападение, — заметил он, — ты говоришь, бандит знал, что ты еврей. Те, кто убил Бальфура и твоего отца, явно не желают, чтобы правда была раскрыта.
Я уже видел такой блеск в глазах Элиаса, когда он помогал мне в сложных ситуациях. По правде говоря, такой блеск появлялся у него, когда он помогал мне в ситуациях, касающихся молодых привлекательных женщин. Тем не менее было видно, что расследование вызвало у Элиаса живой интерес.
— Эти негодяи приложили немалые усилия, чтобы скрыть свои делишки, и, похоже, приложат еще большие усилия, чтобы их тайна не была раскрыта. Разоблачить их будет трудно.
— Больше, чем трудно, — вздохнул я . —Боюсь, невозможно. Я привык идти по следам, которые люди всегда по неосторожности оставляют. Теперь же я имею дело с людьми, которые были так осторожны, что не оставили никаких следов. Более того, они сумели завуалировать свои деяния. Я просто не понимаю, что мне делать.
— Да. — Элиас задумался. — Должен быть след, но не такой, какой ты обычно ищешь. Если нет свидетелей, это должен быть след от идей и мотивов. Тебе придется строить предположения, ты понимаешь, но это не проблема.
— Предположения никуда меня не приведут. — подумал, не витает ли Элиас в облаках, когда мне была необходима ясность его ума. — Когда ко мне обращается человек с просьбой найти должника, разве я строю предположения о том, где я могу его найти? Конечно нет. Я узнаю все, что возможно, о его жизни и привычках и ищу его там, где я уверен, что найду его.