Заговор бумаг
Шрифт:
— Ты ищешь его там, где ты предполагаешьего найти, поскольку ты не знаешь, что он будет там, куда тебя привела догадка. Уивер, ты строишь предположения каждый день. Тебе нужно будет строить более масштабные предположения, и только. Как тебе известно, Локк написал, что человек, который не верит в то, что нельзя просто продемонстрировать, может быть уверен лишь в том, что скоро умрет. Для твоего случая в этом, возможно, больше правды, чем мог предположить Локк.
— Элиас, это всего лишь игра слов. Такие игры мне не помогут.
— Вовсе нет. Я уверен, ты чаще
— Ты хочешь сказать, что в данном случае я должен выбирать пути расследования случайно?
— Вовсе не случайно, — поправил он меня. — Если ты чего-то не знаешь со всей определенностью, но делаешь обоснованные предположенияи основываешь на них свои действия, ты получаешь максимальную возможность узнать правду при минимальной возможности ошибки. Если не предпринимать никаких действий, ничего не узнаешь. Великие математические умы прошлого века — Бойль, Уилкинс, Гланвилл, Гассенди — выработали правила, которыми следует руководствоваться, если хочешь раскрыть эти убийства. Ты должен исходить не из того, что говорят твои глаза и уши, а из того, что считает вероятным твой разум.
Элиас, отставив чашку с кофе, теребил свои пальцы. Когда он полагал, что непогрешим, он тотчас начинал что-то нервно теребить. Я иногда удивлялся, как он решается пускать кровь у пациентов. Он так свято верил в целительную силу флеботомии, что его руки могли отказать ему от одной мысли о том, какой мощью обладает кровопускание.
Признаюсь, я даже не подразумевал, как важно то, о чем мне сказал Элиас. Я даже не понял, что он пытался помочь изменить саму систему моего мышления.
— И как узнать, когда я должен начинать строить предположения и действовать, исходя из вероятного?
— Ты недооцениваешь свой интеллект. Мне кажется, ты думаешь подобным образом все время. Но поскольку ты не образован в области философии, ты не различаешь типов мышления, которыми пользуешься. Я с радостью одолжу тебе кое-что из моих книг.
— Знаешь, Элиас, твоих умных книг я не осилю. К счастью, у меня есть ты, и ты можешь отыскать в них что-нибудь для меня полезное. Что говорит философия господина Паскаля в связи с интересующим нас делом?
— Дай подумать, — сказал он, в задумчивости посмотрев
Должен сказать, мне никогда не приходилось скучать с Элиасом, так как он был очень разносторонним человеком.
— Есть человек, — начал он, не спеша, — после смерти которого открылось, что он разорен. Его сын полагает, что самоубийство подстроено и что разорение связано с его смертью. То есть что его убили, дабы разорить. Естественно, — задумчиво продолжал Элиас, — убийца не был обыкновенным вором. Нельзя просто так завладеть акциями, принадлежащими другому человеку. Их нужно предъявить в соответствующее учреждение и перевести на другое имя.
— Что это за учреждение? — спросил я.
— У Банка Англии монополия на эмиссию государственных бумаг, но, разумеется, есть также «Компания южных морей», «Ост-Индская компания» и другие.
— Да, в последнее время мне часто приходилось о них слышать. В особенности о банке и о «Компании южных морей». Но откуда ты об этом знаешь?
— Знаешь, я немного интересуюсь фондами. — Он с гордым видом осмотрелся вокруг, словно был хозяином кофейни «У Джонатана». — И поскольку я в своем роде завсегдатай кофеен, мне кое-что известно о фондах. Я приобрел несколько ценных бумаг, которые принесли неплохой доход, но меня преимущественно интересуют проекты.
Думаю, когда Элиас появился на свет, прожектеры и махинаторы всего мира выпили по бокалу за его здоровье и еще по одному за здоровье его родителей. За время нашей дружбы с Элиасом он вложил деньги (и потерял их) в такие проекты, как ловля сельди, выращивание табака в Индии, строительство корабля, плавающего под водой, превращение соленой воды в пресную, производство доспехов, защищающих солдат от мушкетных пуль, сооружение двигателя, который работает на паре, создание пластичной древесины и выведение съедобной породы собак. Однажды я высмеял его за то, что он вложил пятьдесят фунтов (которые взял в долг у ничего не подозревающих друзей, включая меня самого) в проект, «предназначенный сделать огромные деньги с помощью средств, которые произведут ошеломляющее впечатление, когда станут известны».
Однако, зная Элиаса как не самого разумного инвестора на свете, я тем не менее был уверен, что в финансовых рынках он разбирается.
— Если простой вор не мог лишить человека его ценных бумаг, — продолжил я расспросы, — кто мог это сделать и для какой цели?
— Допустим, — Элиас прикусил губу, — это могло быть само учреждение, выпустившее эти ценные бумаги.
Я захохотал, идея показалась мне абсурдной. Но у меня из головы не выходил старый враг моего отца, Персиваль Блотвейт, директор Банка Англии.
— Так что, скажем, Банк Англии мог организовать покушение на мою жизнь?
— Мистер Адельман! — громко возвестил мальчик, работающий в кофейне, проходя мимо нашего столика. — Мистера Адельмана ожидает экипаж!
Я наблюдал издалека, как друг моего дяди прошел через зал. За ним следовала толпа подхалимов, не отстававших, даже когда он пытался протиснуться к выходу. Я испугался. По странному совпадению он оказался в том же самом месте, где я решил выпить чашку кофе. Но, подумав, я сообразил, что это я решил выпить чашку кофе в месте, где он вел дела. Не он преследовал меня, а как раз наоборот.