Заговор, которого не было...
Шрифт:
К этим объективным факторам, обусловившим дальнейшее развитие событий, нужно добавить и субъективный.
Петроградским чекистам, наверное, уж очень хотелось показать, что и они не лыком шиты, что и в Петрограде, ставшем после отъезда правительства губернским городом, умеют раскрывать крупные контрреволюционные заговоры. И такой случай предоставился... Точнее, его создали — под названием «Заговор Таганцева» или «Петроградская боевая организация».
Чтобы придать размах делу, оно было структурировано, разбито на несколько как бы самостоятельных, но тесно связанных «заговорщиков». Так и работать с арестованными легче, и ощущение грандиозной деятельности возникает. Шутка ли! Добрый десяток контрреволюционных подполий, объединенных зловещим антисоветским штабом...
Первым в материалах дела идет «Комитет боевой организации», ее штаб. Основные обвиняемые — Юрий Павлович Герман, Владимир Николаевич Таганцев и Вячеслав Григорьевич Шведов.
Идея фабрикации крупного дела возникла у петроградских чекистов, вероятно, летом 1921 г., когда на финской границе при ее переходе в ночь с 30 на 31 мая был убит Ю. П. Герман. Случай, в общем-то, достаточно ординарный
Таинственность, таким образом, была характерна для «Дела № Н-1381» с первых дней его рождения. Кто такой убитый Юрий Петрович Герман? Тишина... Кто такой Д. Д. Гримм, письмо которого якобы (потому что в деле-то его нет!) было найдено на теле убитого Германа? Среди сотен репрессированных по делу находим знакомую фамилию: Вера Оскаровна Гримм, 1886 г.р., уроженка г. Петербурга, уборщица лаборатории государственного дерево- пропиточного завода. По окончании дела была выслана из города, дальнейшая судьба ее неясна... Скорее всего, как и подавляющее большинство высланных, осужденных на короткие сроки или оправданных по делу о «Петроградской боевой организации», она была позднее, в конце 30-х гг., репрессирована (как правило, привлекавшихся за участие в контрреволюционной деятельности, и даже полностью оправданных, в 1937—1939 гг. расстреливали без дополнительного следствия). Судя по всему, молодая еще женщина, работавшая уборщицей на заводе, была представительницей «эксплуататорского класса», и даже если не удалось доказать ее родство с убитым Гриммом, рано или поздно каток чрезвычайки ей все равно грозил.
А что Шведов, другой «член» «Комитета боевой организации»? Опять тишина... Известно из материалов дела, что
Вячеслав Григорьевич Шведов, 1896 г.р., бывший подполковник артиллерии царской армии, был по постановлению Президиума Петроградской губчека приговорен 24 августа 1921 г. к расстрелу.
По объективным данным вполне подходил на «роль» одного из руководителей заговора — волевой, молодой офицер, судя по тому, что в двадцать с небольшим стал подполковником, — человек геройский, ибо столь быстро пройти ступени офицерской карьеры можно было лишь на войне. Где родился, как попал в Петроград — неизвестно. Но среди списков высланных из Петрограда находим знакомую фамилию (кстати, рядом с фамилией Веры Оскаровны Гримм, и здесь они оказались вместе) — Пелагея Григорьевна Шведова, 1902 г. р., уроженка Саратовской губернии, студентка химико-фармацевтического института. Почти нет сомнений, что младшая сестра Шведова. Может быть, саратовские краеведы разыщут следы этой многострадальной семьи? Мы же вернемся в Петроград 1921 г., вновь перелистаем страницы дела «Комитета боевой организации». О Шведове — лишь одна запись (если не считать престранного упоминания этой фамилии в показаниях Таганцева, которых мы коснемся чуть ниже). Дело в том, что в материалах никаких документов на Шведова В. Г. нет! Есть лишь два листа в его папке с машинописным текстом об отношении жителей г. Петрограда к советской власти, о голоде, о дезертирстве из армии и т.д. На первом листе — запись: «Найдено при побеге Вячеслава Григорьевича Шведова». Откуда взяты эти документы, кому на самом деле принадлежали, кто их исполнитель, — все это покрыто мраком неизвестности. Неясно и другое: расстреляли Шведова или только приговорили и храброму подполковнику удалось бежать, при побеге же где-то были обнаружены указанные выше документы и приобщены к делу, за неимением иных, доказывающих руководящую роль Шведова в заговоре?
Поначалу, думается, и сами петроградские чекисты не очень ясно и четко представляли, куда заведет развязанное ими дело. После ареста Владимира Николаевича Таганцева и доверительных бесед с ним дело стало приобретать какие-то реальные очертания.
Я уже не раз упоминал в этой книге имя В. Н. Таганцева, ставшего волей и фантазией петроградских чекистов какой-то гигантской фигурой российской контрреволюции — масштаба Савинкова. Самое время хотя бы немного рассказать об этом человеке, втянутом в мясорубку «красного террора».
Владимир Николаевич Таганцев родился 2 октября 1889 г. в семье доктора уголовного права, профессора кафедры Уголовного права Петербургского университета, действительного тайного советника, сенатора (с 1887), члена Государственного Совета (с 1906), председателя Комиссии по тюремному преобразованию, почетного члена Российской Академии Наук (с 1917) Н. С. Таганцева (1843-1923).
Н. С. Таганцев происходил из небогатой купеческой семьи. Родом был из г. Пензы. Лишь благодаря своим личным качествам он стал не только широкообразованным человеком, но и крупным ученым, видным общественным деятелем России. И, к слову сказать, у него учились юридическим премудростям в Петербургском университете многие будущие крупные политики. Учиться у Таганцева считали честью петербургские юристы-студенты, его репутация человека и ученого была весьма высока. В отличие от отца или, скажем, другого юриста, постигавшего законы юриспруденции в стенах университета и спустя два десятилетия решившего его судьбу — Вл. Ульянова, юный Владимир Таганцев без интереса перелистывал речи судебных ораторов прошлого, старинные фолианты римского права в библиотеке отца или «Кодекс Наполеона»... Юношу привлекала биология. Кстати, в петербургской гимназии К. Мая, куда он в августе 1903 г. поступил, преподавание этого предмета было поставлено образцово (как, впрочем, и остальных). Любопытно, что если В. Ульянов учился на юрфаке, где преподавал Таганцев-старший, Таганцев- младший учился в гимназии, председателем попечительного совета которой был П. М. Горбунов, отец будущего личного секретаря В. И. Ленина, а затем управделами Совнаркома. Неисповедимы пути твои, Господи!
Однако пока ни В. Ульянов, ни тем более юный сын П. М. Горбунов ничем молодому Таганцеву не угрожают и не мешают. И не от них пока зависит судьба Владимира Николаевича, который, закончил по первому разряду в 1907 г. гимназию К. Мая, поступает в биологическую группу естественного раздела физико-математического факультета Петербургского университета.
В 1912 г. он так же успешно, как поступил, заканчивает университет. И так же, как поступал без блата, лишь за свои способности и усердие к наукам, получает предложение остаться при университете. И 20 ноября 1912 г. начинает свою научную самостоятельную деятельность в должности внештатного младшего лаборанта, но с ориентацией на подготовку к профессорскому званию по кафедре географии. Впоследствии был командирован за границу — для повышения знаний и развития навыков.
Война на некоторое время прервала удачно складывающуюся научную карьеру. В октябре 1916 г. он берет отпуск в университете и едет с отрядом Красного Креста на фронт.
Начавшаяся в России революция внесла еще одну коррективу в биографию Владимира Таганцева. Он возвращается в Петроград, на кафедру, исполняет обязанности преподавателя. 28 сентября 1919 г. он избран преподавателем по кафедре географии. Надо сказать, что еще 1 октября 1918 г. Народный комиссариат просвещения, чтобы, как было объявлено, демократизировать состав преподавателей в университетах (а по сути, ввиду того, что большая часть старой профессуры эмигрировала либо отказалась служить большевикам, либо была репрессирована, либо, в силу недоверия, отлучена от кафедр), отменил традиционные ученые степени: доктор, магистр, адъюнкт. И ввел единое ученое звание «профессор» для всех, читающих самостоятельные курсы. Так совсем молодым В. Н. Таганцев стал профессором, но заметим, однако, — по своим знаниям, подготовке он этому высокому званию вполне соответствовал...
Одновременно В. Н. Таганцев начинает работать в Сапропелевом комитете. Сапропель — ил, образующийся из перегнивших растительных и животных останков на дне некоторых стоячих водоемов. Органических и химических удобрений не хватало, возникла идея использовать для удобрения истощенных полей сапропель. Комитет, в который вошел В. Н. Таганцев (многих его соратников по Комитету постигла та же печальная участь репрессированных), и взял на себя научную проработку всех этих вопросов. Во время поездок в «экспедиции» он, как и его товарищи, привозил из российской глубинки в голодный Петроград небольшие толики продуктов, выменянных бог знает на что... В конце 1919 г. его арестовали вологодские чекисты [1] , обвинив в незаконном провозе продуктов сапропеля, а также продуктов питания для преподавателей кафедры (не эту ли «спекулятивную деятельность» имели в виду и петроградские чекисты, собирая обвинения против Таганцева?). Казалось бы, дело житейское — вся Россия кишела мешочниками, вся Россия барахталась, пытаясь выбиться из тисков голода, в которые затащили ее пламенные революционеры.
1
Во всех документах «дела» речь идет об аресте В. Н. Таганцева чекистами во время его поездки в Вологду за сапропелем. Исходя из этого, я даже написал роман «Красный закат», построенный как раз на том, что мой герой — В. Н. Таганцев, едет в Вологду за сапропелем для опытов, там его арестовывают, ему удается бежать и т. д. Когда с рукописью ознакомился сын В. Н. Таганцева, единственным фактическим его уточнением было следующее: В. Н. Таганцев ездил на самом деле в Вышний Волочек, там и был арестован. Это естественно — Вышний Волочек значительно ближе к Петрограду, чем Вологда. Но на каком-то этапе запись «Выш. Волочек» писарем, должно быть, не разобравшим запись, превратилось в «Вологду», «вышневолоцкие» чекисты в «вологодских». Я не стал менять текст, а привлекаю внимание читателя к этой детали сноской. — Г. Миронов.
От вологодских удалось вырваться, отделавшись легким испугом. Но спустя несколько месяцев он случайно попадает в засаду, устроенную по методу верши. «Ну, — подумали, должно быть, друзья и коллеги ставшего почему-то невезучим когда-то везучего профессора Таганцева, — из этакой мелкой беды вытащим в одночасье». Трагические иллюзии. Кончился 1920. «Красный террор» набирал силу. И тех, кого брали, так просто не отпускали. Вначале проверяли на возможность подключить к какому-либо заговору. Таганцев показался петроградским чекистам фигурой вполне подходящей. Петроградский университет прислал поначалу весьма гневное, возмущенное письмо в Губчека — с просьбой немедленно (!) освободить из-под ареста профессора В. Н. Таганцева, случайно попавшего в засаду и арестованного 29 ноября 1920 г. И на этот раз его выпустили. Но, видно, взяли на заметку. И когда арестовали 1.06.1921 г. — то уже навсегда. Напрасно бросается хлопотать за сына академик Н. С. Таганцев, не в силах понять, на каком основании арестован и содержится под стражей его сын. Он пытается разобраться в юридических аспектах ареста, добиваясь сведений — в чем обвиняют сына, что ему инкриминируется?