Заговор обезьян

Шамрай Тина

— Ну, конечно, дайте попить, а то переночевать негде! Так, что ли? — не то насмешливо, не то серьёзно укорила хозяйка бочки с водой.

— Про…прошу… изви…нить меня…

Женщина, задумавшись, разглядывала приблудного человека. А тот, сняв каскетку, стал вытирать мокрое лицо. Голова его была седой, серое лицо безжизненным, но похмельным он точно не был. Она медлила с ответом, молчал и незнакомец, только, сняв очки, пытался протереть их краем куртки. А когда поднял голову, глаза его были как у больной незрячей собаки.

—

Ты это… Посиди пока, посиди, я счас! — выкрикнула женщина и исчезла в дверном проёме. Куда она побежала? Звать соседей? Поднимать на борьбу с захватчиком бани всё село? Тогда что он сидит? Надо уходить! Но как уходить, когда он не чувствует ног, и руки еле удерживали чёртов ковшик. Мучился неизвестностью он недолго, женщина скоро появилась, с ней был кто-то ещё, он не различал лица, но кажется, это была старушкой в зелёной шали. Значит, женщин здесь одна и одна, а не две и одна…

— Ну, вот, баушка, посмотри… Что делать-то будем?

— Не нукай, — рассматривала незнакомца старушка. — Ты откудова такой? Заплутал, чё ли? — Тот согласно кивнул. — А что ж так-то украдкой пробралсси? Людей пугашь, калитка ведь есть. — Попыталась она обучить нежданного гостя правилам этикета.

— Я от реки иду… У вас там не загорожено, — оправдывался гость, расслабленно застыв на лавке. В брюхе колыхалось ведро воды, и что там будет дальше — плевать! Теперь пусть выдают! Ну, не совсем плевать…

— Ты это… давно в дороге-то? Сколь блукал?

— Не помню… Несколько дней, — виновато бормотал он. Они что, собрались его допрашивать?

— Ну, так оголодал мужик, — догадалась старшая. — Не кормленый мужик и не мужик вовсе! А ты из каковских будешь, никак с рудника? — стала уточнять она для порядка.

— Да… — подхватил версию незнакомец, опустив голову. Ему неприятны были рассматривающие взгляды хозяек и вопросы, вопросы…

— Инженер, поди? Тут их нонесь понаехало…

— Да, — не погрешил он против истины, — инженер.

— С пьяных глаз, небось. А ты, батюшко, а не пьюшка ли ты?

Помотав головой, инженер запротестовал: нет, нет.

— Ой, да рассказывай, рассказывай! Знаем мы вас, непьющих! — подала голос молодая. Раз старушка приходится ей бабушкой, то должна быть молодой. Женщина оперлась о косяк, сложила руки на груди, рассматривала.

— Да перегаром от него вроде не шшибает! Тверёзый! А штой тогда так-то изгваздалси? Экой ты грязной!

— Упал с обрыва.

— С какого такого обрыва? С сопки, чё ли?

— Ну, да…

— А сам с каких же краев? — куталась в шаль бойкая старушка. И пришлось махнуть рукой, показывая куда-то за спину. Этот допрос был уже поперёк горла. Неужели они не видят, что он держится из последних сил, а тут ещё врать приходится. Ну, так не ври, скажи правду!

— Из Читы небось?

С ума сошли, какая Чита. Никакой Читы! Надо как можно твёрже сказать «нет», но получилось только: ннн…

— Из Новосибирска. Угадала? —

прыснула особа в красном.

— Угу, — невнятно согласился тот.

— Да, издалёка, — будто в раздумье проговорила старшая. Нельзя же, в самом деле, так сразу запускать в дом мужчину. Но сама уже решила: бог с ним, пусть ночует.

— Он деньги предлагал, — напомнила внучка.

— Деньги не помешают. Токо, ты должон знать, у нас в дому строго, и выпивки у нас нет…

— …И за сигаретами по соседям не пойдём, — добавила сарказма особа в красном. «Господи, что ж у них за опыт такой?» — слабо удивился беглец. — Извините, устал… Переночую и уйду… мне на станцию надо, — еле слышно бормотал он.

— Ладно, чего уж! Токо ты всё ж помойси, а то в дом грязи нанесёшь, — распорядилась старуха. — Раз инженер, то надо тебя помыть.

«Да, да! — нашёл силы усмехнуться беглец. — Инженеров помыть, всех остальных — расстрелять».

— Вода-то осталась, не всю выхлестала? Тольки деньги зря платила, дожж будет. Говорила тебе, не бери покупной воды. Покажи ему, игде чего, а я в дом пойду! — распорядилась старуха и неуверенно перешагнула высокий порог.

— Ба, тебя довесть? — кинулась к ней женщина в красном, та отмахнулась: сама дойду!

— Ну, что же, раз баушка наказала, придётся тебе мыться! Воды немного, так что особо не размывайся. Вот тут и тряпочка есть, вот эта, полосатая, и мыло тут… Ну, и напугал ты меня! Надо было в дом постучаться. Я уж думала, местный пьяница какой забурился… Ты мойся, да быстрее, а то вода остыла, мы особо баню и не топили… Я пойду, а ты дверь не закрывай, счас воды принесу…

Потом стало тихо, и беглец понял, что остался один. Слабеющий свет керосиновой лампы едва освещал тёмные бревна, железный бак в одном углу, пустую деревянную бочку в другом. Зачем мыться? Он прямо здесь на лавке и ляжет. А вдруг возьмут и откажут немытому переночевать в бане. Нет, если есть баня и вода, то надо вымыться, а то когда ещё придётся, согласился беглец с очевидным. И стал расстёгивать пуговицы на рубашке, но петли не поддавались, пальцы совершенно онемели. Надо же, выпил столько воды, а слабость не проходит! Он вяло повторял попытки раздеться, но больше прислушивался, не заколет ли в груди слева. Голова болела нестерпимо, но хуже, если что-то случится с сердцем, тогда он точно сляжет. Но где? Там, за кустами? Хозяйки боятся его, а если он ещё заболеет…

— О! Что, так и будешь сидеть? Я вот полотенечко принесла, — услышал он над собой голос женщины в красном халате, а потом она снова куда-то исчезла. Он ещё размышлял о стремительности её перемещений, когда снова увидел перед собой и бабушку, и внучку.

— А ты и вправду никак больной? — где-то сбоку шелестела старушка.

— Ой, баушка, а вдруг что-то заразное? — пищала рядом молодая.

— Руки не слушаются, — стал оправдаться он. — Пуговицы не могу расстегнуть.