Заговор по-венециански

Трейс Джон

На земле под крючьями полно пятен: кровь, пот, слезы. Большая часть — от людей. И больше всего — от мужчин.

Но пусть читатель не обманывается, Ларс не чужд и женской плоти, если того требуют обстоятельства.

Иноземная наложница проявила к его другу неуважение, и тогда Ларс привязал ее к крючьям на рассвете, а вечером развернул к стене лицом. Пригнал ночующих на кладбище больных и уродов, чтобы те могли попользоваться прелестями казнимой девицы.

Крючья остры и жадно вгрызаются в мягкую стену, когда на

них подвешивают очередную жертву Карателя. Ларс выковал крючья собственноручно: раскалив добела, стучал по ним молотом, пока металл не принял нужную форму. Много любви он вложил в этот труд.

Ларс вспоминает каждый удар молотом, каждую искру, когда к стене, прозванной в народе Стеной наказания, ведут очередного воришку. Прозвище лобного места Ларсу понравилось: значит, люди сознают его значимость, его роль в их собственных жизнях.

Воришку раздевают. Это старик по имени Тельтий. Когда Ларс еще был ребенком, родители, уходя работать, оставляли сына с Тельтием и его женой. Каратель вспоминает, как играл, дергая старика за волосы и бороду. Но воспоминания улетучиваются, когда помощники проводят старика на платформу и подвешивают.

Старик висит спиной к стене, привязанный к крюкам за запястья. Его лицо искажается болью.

Гнев закипает в груди Ларса. Страдания вора возжигают в нем пламень — такой будоражащий, поднимающий силы и дающий чувство полноты.

Тельтия Ларс презирает. Ему отвратны длинная седая борода, седые волосы в носу и на ушах, в подмышках и на лобке жертвы. Седина отвращает Карателя. Отвратен и сам старик. Отвратно то, что он сделал — украл серебро в шахте, где сам же и трудится. Магистрат постановил публично казнить его, преподав урок, которого старик никогда не забудет. Урок, который надолго запомнят все.

Ларс берет у помощника факел.

— Открой глаза! — велит он Тельтию. — Открой, ворюга!

И старик робко смотрит на своего палача, на человека, которого когда-то баюкал на руках жаркими днями.

Ларс подносит факел к промежности старика и улыбается. Седые волосы на лобке горят и скручиваются.

Каратель смеется, и голос его рокотом проносится по садам.

Тельтий дергается и извивается.

Помощник палача не выдерживает зрелища и запаха паленой кожи и волос.

Ларс, напротив, вдыхает вонь, словно девица — тонкий аромат цветущей розы.

— Ты украл у хозяина, предал его и обманул доверие. Обесчестил его доброе имя. За эти преступления я казню тебя по закону, дабы прочие, узнав о проступке твоем, впредь уважали права честных мужей.

С этими словами Ларс поджигает волосы на груди Тельтия. Старик вопит.

Палач не торопится, он поводит факелом аккуратно, чтобы ненароком не убить жертву. Жарить мертвого — невелика забава. Мучить живого куда веселее.

К тому времени, как Ларс спалил все волосы на теле и голове Тельтия, старик уже без сознания.

— Снимите его, —

командует палач своим помощникам. — И отнесите обратно к его сучке жене, чтобы выходила и подлечила.

Помощники взбираются на платформу, и младший спрашивает полным ужаса голосом:

— Во имя богов, сколько же серебра украл этот старик?!

— Молчи! — испуганно велит старший. — Он не серебро взял и даже не пыль из забоя. Всего лишь черствый хлеб, который никто есть бы не стал. Да и то лишь потому, что жена его больна и печь не может.

А Ларс уже дошел до конца стены. Там он швыряет факел в грязь и отправляется искать себе шлюху, в которую мог бы излить остаток пламенного гнева.

Capitolo XIV

Священная роща, Атманта

Спускаясь по склону холма, по пути к роще Тетия чувствует смутную тревогу.

Со стороны храма доносится стук молотков. Щурясь на солнце, Тетия видит силуэты рабов — они, словно крабы, ползают по крыше, кроют ее черепицей.

Тетия много раз представляла, как Тевкр освятит готовый храм в присутствии ее семьи и остальных горожан. Но сейчас ей страшно; обретет ли вновь к тому времени Тевкр утерянное зрение? Будет ли он еще нужен старейшинам, нобилям и магистратам в качестве нетсвиса?

Без Тевкра священный круг более не кажется священным. Тетия идет вдоль его границ посолонь, и тяжкие мысли следуют за ней по пятам. Трава в пределах круга примята; от костра, забравшего зрение мужа, осталась зола в яме, не более. Знак, вычерченный ножом Тевкра, по-прежнему сохранил четкость — он невелик, но понятен: овал на пятачке глины в западной части круга.

Вспоминаются страшные слова Тевкра: «Это исток всего зла…»

Тетия чувствует, будто кто-то стоит у нее за спиной. Оборачивается — нет, никого.

Когда она переступает черту круга, ребенок в животе начинает шевелиться, словно он вспомнил произошедшее накануне. Тетия совсем уже отчетливо видит участок красной глины и знак, оставленный ножом ее мужа. С собой она принесла инструменты, дабы стереть знак, однако Тетия — художник и не может устоять перед искушением, хочет оценить рисунок.

Он поразителен. Столь точен, подробен и тонок. Оказывается, Тевкр способен сотворить такую красоту!

Тетия падает на колени — от брыканий ребенка живот начинает болеть.

— Невероятно, — произносит она.

Змеи получились воистину живые, и кажется, будто они движутся. Демон вовсе не выглядит таким страшным. Напротив, в нем есть некая доля достоинства. С улыбкой Тетия отмечает определенное сходство изображенного на земле нетсвиса с мужем. Пара в последнем, третьем откровении выглядит столь умиротворенной, счастливой… И ребенок у их ног — о подобном сыне Тетия может только мечтать.