Заговор против Гитлера. Деятельность Сопротивления в Германии. 1939-1944
Шрифт:
Версальский договор запретил рейхсверу многое из того, что необходимо современной армии, в том числе и иметь военную разведку. Для того чтобы обойти этот запрет, военное министерство решило создать небольшую группу разведки в составе военно–морских сил, которая финансировалась из бюджета флота и которую возглавлял морской офицер. Эта конструкция оказалась столь устойчивой и так прижилась, что просуществовала до начала 1944 года. До середины 30–х годов абвер возглавлял капитан Конрад Патциг; и тогда объем проводимых разведывательных операций был довольно скромным. Сегодня можно лишь предполагать, почему при назначении нового руководителя разведки выбор пал на Канариса, но некоторые мотивы этого решения кажутся достаточно очевидными. За годы службы офицером военно–морских сил он получил единодушную положительную оценку командования, что было случаем весьма редким, если не сказать уникальным. Документы из его личного дела, к счастью, не были уничтожены со множеством других в конце Второй мировой войны, и они убедительно об этом свидетельствуют. В течение многих лет командование единодушно подчеркивало и высоко оценивало его надежность, прилежание и исполнительность, серьезность, тактичность, хорошие манеры, внимательность и предупредительность.
32
К концу жизни Канарис свободно владел французским, английским и испанским, а также мог общаться на итальянском, русском и португальском.
Что касается его профессиональных качеств, то в отзывах о нем отмечались проницательность и ясность суждений, быстрота оценки ситуации и принятия решения, прекрасная память, умение налаживать контакт как с начальством, так и вообще с людьми, а также прекрасные лидерские качества. О нем также говорили как о человеке отзывчивом и сердечном, всегда готовом помочь товарищу, способном дать искренний и полезный совет и при этом скромном и непритязательном.
Конечно, подобные оценки можно встретить в характеристиках и других людей, однако то неизменное единодушие, с которым ряд качеств и черт Канариса отмечались и высоко оценивались на протяжении десятилетий, делает его личное досье весьма впечатляющим. Особенно хотелось бы выделить беспрецедентное заключение от 24 сентября 1934 года, подписанное двумя адмиралами – Бастионом и Ферстером, в котором говорилось, что Канарис обладал большими способностями в военно–политической области. В целом можно сказать, что мало кто из морских военачальников удостаивался столь блестящих отзывов.
Весомым аргументом в выборе именно Канариса на столь высокий пост в военно–морских силах была его репутация крупного специалиста по проведению секретных нелегальных («черных») операций, которые были строжайше запрещены Версальским договором. И хотя, наверное, девять десятых рассказов о его участии в подобных акциях представляют собой откровенные мифы, однако многое говорит за то, что он действительно обладал талантом по части организации и проведения этих операций. Меньше всего вызывают споры и разногласия усилия Канариса по строительству военных кораблей для немецкого флота, в частности подводных лодок, которые строились на верфях Испании, Голландии и Финляндии. Он также, вероятно, имел непосредственное отношение к созданию трансокеанской службы Германии, в обязанности которой входило добывать закрытую экономическую информацию. И хотя эта организация имела свои собственные помещения, бюджет и личный состав, ее деятельность тесно переплеталась с деятельностью абвера и в значительной степени контролировалась его отделениями в ряде стран. Поэтому, несмотря на официальные опровержения, можно утверждать, что данная служба была тайной рукой военной разведки [33] .
33
С самого начала трансокеанская служба наладила контакт с Муссолини, а также с некоторыми группами в Латинской Америке. В качестве примера деятельности этой службы можно назвать поставки излишков оружия, накопившихся с Первой мировой войны, латиноамериканским повстанцам, китайским партизанам, а также Абдель Кериму в Марокко.
Такова была профессиональная репутация Канариса на тот момент, когда в конце 1934 года для военных стало ясно, что положение капитана Патцига весьма шатко. У него возникли серьезные проблемы с Гиммлером и Гейндрихом, которые активно пытались прибрать к рукам все, что было связано с тайными операциями. В сложившейся ситуации требовался человек, умевший действовать тонко и изворотливо, чего не мог делать Патциг, будучи человеком открытым и привыкшим действовать прямолинейно. А было необходимо противостоять СС, не доводя в то же время дело до открытого конфликта. Начальник военно–морских сил адмирал Редер, получив указание от военного министра Бломберга подыскать замену Патцигу, судя по всему, некоторое время колебался, прежде чем остановить выбор на Канарисе. Редер и Канарис были очень разные люди; Редера, смотрящего на вещи весьма прозаично–приземленно, несколько смущал очень живой и подвижный, в буквальном смысле «ртутный» темперамент Канариса, а также то, что он был склонен принимать решения, опираясь более на интуицию, чем на здравый смысл. Однако среди офицеров такого ранга Канарис был единственным обладавшим необходимыми качествами для того, чтобы возглавить разведку. В конце концов сомнения Редера относительно Канариса уступили его желанию непременно иметь на посту руководителя разведки представителя флота. 1 января 1935 года Канарис приступил к исполнению своих новых обязанностей в качестве руководителя военной разведки – абвера.
Ожидания, что Канарис сможет более успешно вести дела с нацистами, были основаны, во–первых, на его гибкости и умении вовремя «вывернуть руль» при каждом неожиданном повороте, а во–вторых, на том, что послужной список Канариса и опыт его прошлой работы изначально должны были создать у нацистов благоприятное впечатление и вызвать благожелательный настрой. В пользу Канариса говорили его репутация человека, отстаивавшего национальные интересы страны и способного осуществлять тайные операции вопреки строжайшему запрету, наложенному Версальским договором, навязанным Германии победителями в 1919 году. Умение Канариса скрывать свои истинные мысли и чувства помогло ему держать в тайне то, насколько сильно он изменил свое, первоначально положительное, отношение к нацистскому режиму. Тот шок, который он испытал от кровавой чистки 1934 года, во время которой пострадали и многие его коллеги, так и не прошел бесследно, наоборот, он привел Канариса к стойкому внутреннему убеждению, что правление Гитлера приведет Германию к деградации и катастрофе.
Первые шаги Канариса, показавшие его желание ускорить падение нацистского режима, были предприняты еще тогда, когда он был лишь на пути к посту руководителя военной разведки [34] .
Следует отметить, что Канарис проводил такую кадровую политику, которая позволила ему превратить абвер в самый настоящий подпольный центр управления заговором. Его успех в этом вопросе можно считать тем более значительным и удивительным, что гестапо имело право наложить запрет на любое кадровое назначение в абвер и требовалось немало умения и ловкости, чтобы суметь обойти это вето. Заслуга в том, что Остер был восстановлен на военной службе и получил назначение в абвер, где стал практически вторым человеком после Канариса, полностью принадлежит последнему. Капитана Вернера Шрейдера, бывшего руководителя «Стального шлема», попавшего в концлагерь, где он подвергался жестоким избиениям, удалось вызволить и увести буквально из–под носа гестапо, воспользовавшись плохим самочувствием охранника. Два офицера–еврея, Блох и Симон, были зачислены в абвер по подложным документам и смогли работать там вплоть до его ликвидации в 1944 году.
34
Альбрехт фон Кессель вспоминает, что в конце 1934 года его друг, который очень хорошо знал Канариса и часто с ним общался, рассказывал, ссылаясь на Канариса, что военные выступят против режима в течение ближайших недель. Это мнение имело под собой серьезные основания, поскольку в то время отношения между армией и нацистской партией были очень напряженными. Чтобы избежать кризиса, Гитлер, по мнению Канариса, вернулся к прежней системе, сняв все наложенные Версальским договором ограничения на формирование армии и дав возможность вернуться в ряды вооруженных сил с обеспечением быстрого карьерного роста тем офицерам, которые были уволены со службы в 1919 году.
Навряд ли когда–нибудь удастся точно установить, в какой степени Канарис использовал абвер для предоставления убежища близким ему по духу людям, а в какой – целенаправленно создавал аппарат, который с свое время можно было бы использовать для свержения режима. Каковы бы ни были его изначальные мотивы, имеется достаточно свидетельств того, что Канарис все с большим и большим презрением и отвращением относился к нацистам и их политике. Исключительно обширные задачи, стоявшие перед абвером, и секретность его операций позволяли иметь исчерпывающую картину происходящего в Германии и за ее пределами. Начиная с 1937 года, помимо информации, получаемой от зарубежных агентов абвера, Канарис, благодаря Вайцзеккеру, имел доступ к источникам МИДа. Именно с того времени оппозиционные группы в абвере и МИДе приступили к координации своих действий; произошло это в значительной степени благодаря Остеру и графу Шверину. В дальнейшем их согласованная деятельность стала активно развиваться. Так, Канарис направил специалистов из абвера, чтобы те проверили, не установлены ли скрытые подслушивающие устройства в служебных помещениях Вайцзеккера. До октября 1939 года абвер был главным каналом связи между членами оппозиции в МИДе и их коллегами из Генерального штаба. По этому же каналу постоянно поступала информация для служебного пользования о положении за рубежом и о различных изменениях во внешней политике Гитлера.
Поворотным пунктом для Канариса, как и для многих других военных, стало бесстыдное и вероломное отношение нацистов к Фричу. После этого отпали последние сомнения и преграды на пути создания в центральном отделе абвера, возглавляемом Остером, фактически оперативного штаба оппозиции. На сегодняшний день никто не может дать точного ответа, как Канарис лично относился ко всему этому. Вне всякого сомнения, он содействовал созданию подобного штаба, был в курсе почти всего, что там происходило, и оказывал ему поддержку и защиту в самых различных формах. Однако, подобно Вайцзеккеру, он лично никогда не считал и не ощущал себя полноправным членом той оппозиционной группы, которая вокруг него же и сформировалась и от него зависела. Несмотря на это, участие Канариса в деятельности оппозиции не ограничивалось операциями по спасению людей, что являлось одним из наиболее ярких моментов в ее истории. Много раз он был инициатором акций, которые логически должны были привести к осуществлению переворота. Практически всегда, находясь за столом с близкими друзьями, он поднимал бокал со словами: «Все наши мысли заняты фюрером – тем, как от него избавиться».
Все это не очень–то вязалось с его позицией стороннего наблюдателя, которой внешне он придерживался.
Для того чтобы разгадать загадку его натуры, если это вообще возможно, следует принимать во внимание как чисто практические соображения, так и те, которые не поддаются сугубо рациональной оценке и носят скорее психологический характер. Одному из своих близких коллег по оппозиции Канарис говорил, что не хочет выходить на первый план и становиться лидером оппозиции, поскольку в соответствии с германскими традициями и образом мыслей, в первую очередь военных, движение должен возглавить генерал, а не адмирал.
Однако, какое бы значение ни придавал Канарис подобным соображениям, все же, исходя из того, что известно о нем как о человеке и о его взглядах на жизнь, разгадку надо искать в другом.
Хотя такая точка зрения может показаться наивной, коль скоро речь идет о руководителе разведки, однако трудно отделаться от ощущения, что Канарис был слишком брезглив и щепетилен в выборе средств, чтобы объявить открытую войну режиму, с которым он и так боролся, как мог. Он, очевидно, опасался, что открытая борьба на уничтожение вынудит его применять те же методы, что и его противники, а в результате он окажется на том же уровне, что и они, как бы «сравнившись» с ними. Канарис и его друзья жили в такое время, когда вопрос стоял ребром: либо молчаливо мириться со злом, либо восстать против него, используя в борьбе любые средства. Вышибать клин клином означало прибегнуть к обману, измене и убийствам – то есть бороться с преступниками их же методами. Остер имел мужество сделать именно этот выбор и стал одним из настоящих, истинных мучеников в борьбе против Гитлера. Канарис не пошел до конца, однако, справедливости ради, следует отметить, что с учетом его личностных особенностей и качеств сделать такой же выбор, что и Остер, ему было неизмеримо труднее.