Заговор против Гитлера. Деятельность Сопротивления в Германии. 1939-1944
Шрифт:
На следующее утро – а именно в тот день произошел «инцидент Венло», о котором подробнее будет рассказано в следующей главе, – те же двое вновь встретились в кафе. На этот раз англичанин, который во время первой встречи был очень сдержан, выглядел более радушно. «Мы проверили вас, – сказал он, – и я передал вашу информацию. Также могу сообщить вам, что она получила подтверждение и из другого источника». Только после войны Робинсон узнал от одного из немногих оставшихся в живых членов группы Герделера—Эльзаца, что информация Рейхенау была передана англичанам также и через Швейцарию [45] .
45
Когда Лидбиттер позднее сообщил Робинсону, что его информация была успешно передана по назначению, он также сказал, что она была продублирована в Англию и по другому маршруту. Эльзац, как и почти все ближайшие соратники Герделера, не сумел пережить войну. Он был брошен
Насколько известно автору, «инцидент Рейхенау» рассматривается в настоящей книге впервые; в исследовательских работах, посвященных этому периоду, он подробно не анализируется и практически не упоминается. С учетом его значения как в истории антигитлеровской оппозиции, так и, если брать более широко, всего Третьего рейха, он подлежит тщательному и подробному исследованию и осмыслению; это, к сожалению, просто невозможно сделать на страницах данной книги. «Инцидент Рейхенау» наглядно свидетельствует о том, какой шок вызвало у немецкого генералитета решение Гитлера нанести удар на Западе через нейтральные страны. Он также показывает, как Рейхенау стал все более отдаляться от Гитлера, и помогает понять, почему Гитлер в дальнейшем фактически повернулся спиной к своему бывшему любимцу; ведь мало кому из военных Гитлер ранее столь же доверял и был столь же расположен. В конце ноября 1939 года Гитлер резко отклонил предложение назначить Рейхенау на пост командующего сухопутными силами, сменив нелюбимого фюрером Браухича, – а ведь еще год назад Гитлер считал Рейхенау кандидатом номер 1 на этот пост [46] .
46
Некоторые тенденции, наметившиеся в нацистской Германии, тревожили Рейхенау и вызывали его беспокойство еще раньше. Однажды он направил человека в Англию, чтобы обсудить с нашедшими там приют политическими беженцами, спасшимися от нацистов, возможность установления хотя бы ограниченных контактов между организацией «Молодежь за Гитлера» (предполагалось охватить контактами 10 тысяч человек с немецкой стороны) и Международным движением скаутов. Объявленной целью этих контактов было максимальное сглаживание последствий обработки молодежи в милитаристском и националистическом духе, которой она подвергалась в самых крайних и разнузданных формах. Однако репутация Рейхенау как «нацистского генерала» помешала тому, чтобы это предложение было серьезно рассмотрено.
Он вновь отверг кандидатуру Рейхенау в конце 1941 года, заявив, что тот «слишком много внимания уделяет политике»; если бы генерал оставался по–прежнему верным сторонником Гитлера, такая характеристика имела бы позитивное звучание. Несогласие Рейхенау с планами Гитлера, тем более выраженное открыто в присутствии других генералов, которых Гитлер заставил молчать и послушно выполнять его приказы, было расценено фюрером как измена и предательство его лично; он никогда не прощал ничего подобного тем, к кому был когда–то привязан и расположен, кому доверял и кого считал преданным себе.
В дело вступает Варлимонт
Отрицательная реакция на планы Гитлера в западном направлении, охватившая широкие круги военных, не обошла стороной и генерала Варлимонта. Когда этот блестяще образованный офицер, специалист по военной экономике, стал в 1938 году заместителем Йодля, оппозиция, судя по всему, в течение некоторого времени лелеяла надежду привлечь его в свои ряды и таким образом получить «форпост» в «святая святых» Гитлера – оперативном отделе ОКВ. Варлимонт был католиком, его предки были родом из Валлонии, женат он был на американке.
Зимой 1938/39 года после назначения Варлимонта в ОКВ его пригласил на завтрак Ялмар Шахт. Во время завтрака Шахт откровенно и в весьма резких выражениях говорил о вызывающей серьезные опасения внешней политике Гитлера, а также подверг безжалостной критике ноябрьский погром 1938 года. И хотя высказанное Шахтом мнение совпадало с точкой зрения самого Варлимонта, проведенное Шахтом «прощупывание» потенциального кандидата в члены оппозиции, если оно действительно имело место, прямых результатов не дало. Нет сомнения, что резкие отзывы Кейтеля о Шахте, которому Варлимонт рассказал о встрече, рассчитывая, что это подействует на «резинового льва», показали оппозиции, что и далее ставить на кандидатуру Варлимонта вряд ли стоит.
Для офицера, обладавшего таким умом, подготовкой и образованием, как Варлимонт, безумие намерений Гитлера было очевидным. Сначала Варлимонт хотел просто высмеять и поиздеваться над приказом Кейтеля не разглашать информацию о приказе Гитлера; однако затем он решил просто сообщить в ОКХ о намерениях фюрера осуществить наступление на Западе.
У Варлимонта были причины как личного, так и военного характера быть противником этой затеи. Гитлер заявил 27 сентября 1939 года, что нападение будет осуществлено через территорию Бельгии, – страны, откуда были родом предки Варлимонта, где у него были друзья и родственники и с которой у него были связаны многочисленные приятные воспоминания об отдыхе на морских курортах. Первой мыслью Варлимонта, когда он узнал о планах наступления, было тщательно изучить вопрос об экономической возможности Германии вести длительную войну. Он хотел рассмотреть проблему с точки
Тогда Варлимонт предпринял атаку «со второй линии», попытавшись, ни много ни мало, убедить короля Бельгии предложить Гитлеру посреднические услуги по заключению мира с западными державами; от такого предложения Гитлеру, по мнению Варлимонта, было бы трудно отказаться. Осуществить намеченное ему помогла двадцатилетняя дружба с полковником Рэйбом фон Паппенгеймом, германским военным атташе в Брюсселе, который, в свою очередь, был лично знаком с генерал–лейтенантом ван Оверстратеном, адъютантом бельгийского короля Леопольда III.
И вновь в связи с этим предложением в интересном свете предстал Рейхенау: когда Паппенгейм встретился с ним в его штабе в Дюссельдорфе, Рейхенау полностью поддержал данное предложение. Трудно сказать, в какой степени упомянутое предложение повлияло на то, что король Бельгии и королева Голландии официально предложили 8 ноября 1939 года воюющим государствам свои посреднические услуги по достижению мира.
Реакция ОКХ
Если действия Варлимонта и Рейхенау отразили настроения той части командного состава, которая не имела каких–либо контактов с оппозицией и тем более не могла быть отнесена к ней, то нетрудно представить, какую реакцию вызвали планы Гитлера осуществить наступление на Западе в охваченном политическим недовольством ОКХ. То, что западные страны не предприняли решительных действий во время короткой польской кампании, здесь восприняли с двойным облегчением. Риск ведения боевых действий в Польше при крайне слабой, практически «прозрачной» линии немецкой обороны на Западе полностью оправдался. Военное командование, независимо от принадлежности к оппозиции, было убеждено, что западные державы не решатся нанести удар, пока идет польская кампания, и не испытывало никаких волнений и беспокойств по этому поводу. Так, Гальдер был убежден, что «комплекс памяти» о горах трупов времен Первой мировой войны заставит французов отказаться проливать кровь в одиночку и оставаться на своих позициях до тех пор, пока не подойдут ощутимые подкрепления из Англии.
Однако в глубине души у начальника штаба ОКХ и его коллег, скорее всего, оставались сомнения, и если так, то теперь они развеялись окончательно. К этому добавилось удовлетворение от того, что чисто символические военные действия на Западном фронте не увеличили и без того уже значительные трудности на пути восстановления мира, будь то с Гитлером или тем правительством, которое сменит его режим у власти.
Если руководители ОКХ и могли некоторое время спокойно спать, не опасаясь неожиданного удара с западного направления, то в результате быстрой победы Гитлера на Востоке и ее последствий их спокойный сон сменился ночными кошмарами. Подобные настроения обнаружились у Вальтера фон Браухича вскоре после начала польской кампании, что видно из его разговора с полковником Николасом фон Ворманном, офицером связи Браухича в личном поезде Гитлера. Получив заверения от фон Ворманна, что тому ничего не известно о каких–либо разговорах относительно наступления Германии на Западе, Браухич не скрывал, насколько он обеспокоен возможностью подобного развития событий. «Вы знаете, что мы не можем пойти на это; мы не можем атаковать линию Мажино. Если подобные идеи будут даже просто обсуждаться в тех или иных разговорах, вы должны меня проинформировать об этом немедленно». В соответствии с этой точкой зрения Браухич издал 17 сентября 1939 года директиву, которая называлась «Директива о перегруппировке оборонительных порядков сухопутных сил на западном направлении». С учетом возможности дипломатического урегулирования конфликта, на что у генералов появилась надежда после выступления Гитлера 22 августа 1939 года, по мнению германского военного командования, было желательно, чтобы военные действия на Западном фронте естественным образом зашли в тупик и возникла бы своего рода патовая ситуация. Союзники упустили возможность нанести быстрый и мощный удар, когда большая часть германских войск была занята в Польше, и теперь, после завершения польской кампании, не то что стремительная атака со стороны западных держав, но даже помыслы о наступлении казались маловероятными. У Браухича не было и мысли о том, чтобы атаковать линию Мажино или обойти ее с севера через территорию нейтральных стран. Такой же точки зрения придерживался Штюльпнагель, что нашло отражение в подготовленной им несколько дней спустя записке.
С учетом высказанной Браухичем озабоченности и возможного подтекста сказанного им фон Ворманну, означавшего, что военные не останутся равнодушными и вмешаются, если будет отдан приказ о наступлении на Западе, выглядит довольно странной, если не сказать мистической, замедленная реакция генералитета на информацию, переданную 23 сентября 1939 года Варлимонтом Штюльпнагелю, которая, казалось, должна была иметь эффект удара электрическим током1.
Генералы довольствовались очередным обращением к фон Ворманну, который, вполне освоив свою новую профессию «успокоителя», вновь заверил их, что ни о чем подобном ему неизвестно.