Заговор Важных
Шрифт:
— Поехали, — произнес Гастон.
Несчастный солдат стоял в нерешительности, а потом попросил:
— Не можете ли вы… дать мне немного денег, чтобы купить бутылку вина перед сражением? Вино придаст мне храбрости, — заныл он.
Луи протянул ему пять су, и солдат живо спрятал монету в карман. Тем временем Гастон оседлал коней.
— Ты поедешь с нами, — решил Луи, продолжая разглядывать солдата.
Тот побледнел:
— Мои офицеры ни за что меня не отпустят.
И он попытался удрать, но Гофреди схватил его
Луи обратился к швейцарцу, бесстрастно взиравшему на эту сцену:
— Предупредите господ Дандело и Пизани. Мы уезжаем и забираем с собой этого человека.
Гвардейский офицер кивнул.
Друзья сели на коней, Гофреди посадил перед собой солдата, и с первым лучом солнца они двинулись в сторону Рокруа.
Тем временем тяжеловооруженная испанская армия занимала боевые позиции.
Терции, равные по численности двадцати одному пехотному полку, вышли в центр, им на помощь подошли восемьдесят две роты и шесть полков кавалерии, разместившиеся на флангах.
Все солдаты имели за плечами огромный боевой опыт, были прекрасно вооружены и экипированы.
А войска Энгиена, пробудившись, начинали перегруппировку, дабы форсированным маршем выступить в путь; но у герцога было всего двадцать тысяч человек.
День окончательно вступил в свои права.
Луи и его друзья скакали все утро, следуя указаниям унылого солдата. После полудня впереди наконец показалась цитадель Рокруа. Внезапно провожатый встрепенулся и указал на развалины, высившиеся вдалеке на одиноком холме.
— Это там, — произнес он на удивление пронзительным голосом.
И в тот момент, когда Луи и Гастон обернулись в указанную сторону, он резко ударил Гофреди локтем в живот, стремительно наклонился и, дернув правое стремя, выкинул Гофреди из седла. Рейтар упал на землю и, оглушенный, остался лежать, в то время как негодяй, вонзив шпоры в бока коню, помчался в сторону испанских позиций.
Гастон схватил пистолет и прицелился. С такого расстояния он бы не промахнулся.
— Не стреляй! — крикнул ему Луи. — Если Пикар там, он услышит выстрел и убежит.
Пожав плечами, Гастон опустил пистолет.
— Никого там нет, — устало произнес он. — И вообще, все эти штучки попахивают ловушкой! Лучше давай вернемся! Мы больше не можем ничего сделать!
Луи покачал головой:
— Не согласен. Быть может, это действительно ловушка, однако разве у нас есть выбор? Что мы скажем Мазарини, когда вернемся в Париж? Нет, надо идти до конца, хотя бы потому, чтобы самим ни о чем не сожалеть. Я хочу узнать истину, пусть даже ценой собственной жизни.
Оглушенный после падения, Гофреди пришел в себя и, яростно ругаясь, поднялся с земли.
— Ну, попадись он мне, задушу собственными руками, — пробурчал он. — А где мой конь? Решительно не везет! — И он тяжко вздохнул.
Несмотря на плачевность ситуации, Луи и
— Все не так уж плохо! — утешил его Гастон.
Падение Гофреди его искренне позабавило. И уже озабоченно он произнес:
— Ладно, пошли! Надеюсь, мы не пожалеем о своем решении. Лошадей предлагаю оставить здесь, поднимемся к мельнице пешком. Если это ловушка, мы быстро сообразим…
Так и сделали.
Они шли осторожно, и небольшой, в сущности, подъем занял у них целый час. Добравшись до вершины, они обнаружили, что мельница вполне прочная и, похоже, ею не раз пользовались как укрытием. В сердце Луи закралась тревога. Негодяй обманул их!
Тяжелая, открытая нараспашку дверь не выглядела ветхой, крыша в прекрасном состоянии, обветшали только крылья здания. Огромная дыра на высоте двадцати футов от подножия позволяла разглядеть мельничный механизм.
Озираясь по сторонам, друзья осторожно приблизились к двери. Гофреди едва слышно прошептал:
— Мельница, похоже, действительно заброшена. Я пойду первым и свистну вам, если все в порядке.
Спустя несколько минут раздался тихий свист. Войдя внутрь, Гастон и Луи увидели, что мельница абсолютно пуста: ни лестниц, ни полов, ни перекрытий, только на высоте двадцати футов виднелось что-то вроде настила, но добраться до него было невозможно. Похоже, отсюда специально все вынесли, причем совсем недавно. Что все это означало?
Пока они размышляли, входная дверь неожиданно захлопнулась, и наши друзья очутились в полной темноте. Они бросились к двери, но все их усилия открыть ее потерпели поражение: недвижная словно скала, дверь не поддавалась.
Они поняли, что попали в западню.
Когда глаза их привыкли к темноте, они обнаружили слабенький источник света: в дыру над настилом струился тонкий луч дневного света. К сожалению, дыра располагалась на недосягаемой высоте. Луи устало опустился на пол.
— Чего вы от нас хотите? Взять нас в плен? Но зачем? Кому это нужно? Эй, кто вы? Где вы? — Гастон задавал эти вопросы, подкрепляя их звучными ударами эфеса шпаги о дверь, но даже столь мощный аргумент на дверь не действовал.
Гофреди пытался вскарабкаться на стену, стремясь добраться до единственного отверстия.
Луи молчал, понимая, что все случилось по его вине.
Время шло.
Гастон и Гофреди попробовали просунуть шпагу между дверью и косяком, но шпага сломалась. Затем с помощью кинжалов постарались взобраться по стене, но также потерпели поражение. Наконец, изодрав в кровь руки, они сели рядом с Луи.
День подходил к концу, на улице начало смеркаться.
Растянувшись на земле, друзья пытались заснуть, чтобы скоротать время. Внезапно за стенами раздался топот копыт, а затем прозвучал скрипучий голос, столь хорошо знакомый Луи: