Шрифт:
Суть заговора состояла в следующем.
Соседские мальчишки задумали откопать яму в метр глубиной, два длиной и один шириной посреди дорожки на пустыре Казакяна, если идти напрямик через аллею от Эм-стрит до Эл-стрит. Земляные работы были назначены на полночь, когда все в округе улягутся спать. И тогда первым, кто пройдет по дорожке утром,
В половине шестого утра ребята спрячутся за домом Казакяна, чтобы посмотреть, как Абгар-Кукуруза свалится в яму.
Это были мальчишки с Эл-стрит – братья Шимшамяны, Усик и Джазире, а короче – Фасси и Джаз, братья Мелконяны, Армен и Арташ, Жирняга Кишмиш, Шаг Барекамян, Гайк, или Айк, Арцруни, а также Джордж Вреж. У истоков же заговора стояли Фасси и Джаз Шимшамяны. Задний двор их дома на Эл-стрит выходил на двор Абгара. Как-то две курочки, принадлежавшие Шимшамянам, заблудились в переулке и забрели в сад Абгара, а тот прибрал их к рукам и делал вид, будто и ведать ни о чем не ведает. И тогда братья Шимшамяны решили с ним расквитаться.
Другие мальчишки всего этого не знали. Просто им пришлась по душе сама затея – устроить западню на Абгара-Кукурузу. Сказано – сделано. Яму вырыли и замаскировали. В пять тридцать утра все собрались за домом Казакяна. Каждое утро, без четверти шесть, Абгар-Кукуруза выходил из дому и шел в город напрямик через пустырь. Так что мальчишки знали – скоро его ожидает сюрприз.
Без двадцати шесть на дорожке, со стороны Эл-стрит, показалась миниатюрная женская фигурка. Она неотвратимо приближалась к яме. В планы ребят это не входило. Но женщина возникла так внезапно и так стремительно летела к западне, что у всех захватило дух.
Наконец, Жирняга Кишмиш сказал Фасси Шимшамяну:
– Послушай, Фасси, кажется, это ваша мама.
– Ты что, – сказал Фасси, – наша мама дома, печет хлеб.
– Джаз, – спросил тогда Жирняга Кишмиш другого брата, – разве это не ваша мама?
– Наша, – признал Джаз Шимшамян. – И чего ей понадобилось на Эм-стрит?
– Это мама Джаза и Фасси, – стали переговариваться между собой заговорщики.
– Так остановите же ее! – сказал Айк Арцруни.
– Как? Она же меня прибьет, – пробормотал Фасси.
– Вы обязаны ее остановить, – настаивал Джордж Вреж. – Один из вас должен это сделать. Разве можно, чтобы она упала в яму. Мы же ее Абгару уготовили, а не вашей маме.
– Джаз, – обратился к другу Шаг Барекамян, – ты же не позволишь своей маме упасть в яму?
– Поздно, – сказал Фасси Шимшамян.
Они, затаив дыхание, смотрели, как миссис Шаке Шимшамян вот-вот угодит в западню, предназначенную для Абгара-Кукурузы. До ямы оставалось два-три шага. Они видели, как она смела левой ступней газеты и провалилась. Раздался вскрик.
Сделанная на совесть ловушка сработала безотказно. Как только миссис Шимшамян оказалась в яме, мальчишки пустились наутек. Они понеслись во весь опор по Сан-Бенито-авеню, перемахнули через полотно Южной Тихоокеанской железной дороги и примчались на окраину Чайна-тауна, к дому оптовой торговли Чонг-Яна. Только тут они перевели дух. Им надо было кое-что обмозговать и обсудить.
Договорились, что ни один из участников предприятия ни словом не обмолвится о происхождении ямы. На том и порешили.
Падение не причинило миссис Шимшамян тяжелых увечий, но она все же слегла на неделю.
Ямина зияла на пустыре еще несколько лет, пока окончательно не заполнилась мусором из дома Казакянов.
Каждое утро, без четверти шесть, направляясь в город, Абгар-Кукуруза поглядывал на яму. Она вносила разнообразие в унылый пейзаж.
1949