Загробные миры
Шрифт:
Она открыла браузер и набрала в строке поисковика: «Сменила свое имя на Имоджен Грей». Фраза была настолько простой и очевидной, что она никогда не пробовала ее раньше.
Точных совпадений не было, лишь разбросанные отсылки к «Пиромантке», меньше чем двухмесячной давности.
– Нет, – прошептала Дарси и залечила разочарование, разглядывая картинки, найденные при поиске. Из прошлогоднего бостонского текста появились несколько незнакомых фото, когда у Имоджен были более длинные волосы.
Засвистел чайник, Дарси встрепенулась и быстро очистила историю поиска. Она никогда не давала себе обещаний насчет
Странно не знать имя своей первой девушки.
А иногда Дарси терялась в догадках о самой себе. Порой ее мучили вопросы – настоящая ли она писательница, хорошая ли она индуистка, и можно ли ее еще считать девственницей. К сожалению, Саган оказался прав: вопросов всегда было больше, чем ответов. Лишилась ли она девственности после совместно проведенной ночи с Имоджен? Играли ли тут роль пальцы, язык, либо нечто неосязаемое? Или «девственница» – просто термин из мертвого языка, утратившего смысл. Может, Дарси, похожа на древнего философа, который внезапно вернулся к жизни и спрашивает, что такое электроны: земля? вода? воздух? или огонь?
У Дарси имелась простая гипотеза: реальный мир устроен иначе, чем выдуманные истории. В романе ты всегда знаешь миг, когда что-то случится либо изменится. А настоящая жизнь полна постепенных, частичных, непрерывных преобразований. Она целиком состоит из случайностей, неопределенностей и непредвиденных обстоятельств. В одном можно быть уверенной: жизнь сложна вне зависимости от того, терпят твое прикосновение единороги или нет.
Около полудня Дарси проснулась.
Она до сих пор изумлялась, когда находила рядом с собой Имоджен, и разглядывала подругу, замечая новые подробности. Два вихра в растрепанных волосах Имоджен, которые пересекались друг с другом, как скрещенные на дуэли мечи. Белые отметины от колец, постепенно становящиеся более заметными по мере того, как ее ладони загорали на летнем солнце. Веснушки, высыпавшие на плечах Имоджен, когда стало достаточно жарко и пришло время для маек без рукавов.
Возможно, для уверенности хватит и этого знания.
Дарси потянулась за мобильником и проверила электронную почту.
– Эй, Джен, – сказала она мгновенье спустя, пиная и расталкивая Имоджен. – Кирали хочет с нами пообедать. Сегодня!
Раздался тягучий и сонный ответ:
– Неудивительно.
– Что ты… – начала Дарси и вдруг поняла: Кирали прочла ее книгу.
Имоджен перекатилась на другую сторону и, как это было у нее заведено каждое утро, принялась разминать запястье, страдавшее от постоянного кликанья компьютерной мышкой.
– Она тебе что-нибудь сказала? Ей понравилось?
Несмотря на то, что в мозгу Дарси всплыл еще десяток вопросов, в ответ она получила только пожатие плеч и зевок. Насколько жестоко критикует Кирали? Почему ей понадобился почти месяц, чтобы прочитать роман? В курсе ли она, что Дарси уже занялась правкой и заменила две главы? А приглашение на обед – хороший знак или нет?
Дарси поняла, что стоит на пороге отчаяния, и свела ворох вопросов к самым важным.
– Как думаешь, она начнет с похвалы?
Имоджен застонала и перевернулась, натягивая на голову подушку Дарси.
Ради зова Кирали пришлось прокатиться до самого Бруклина, в ресторан под названием «Тосты по-домашнему».
После глубокомысленного изучения меню Дарси нахмурилась.
– Подожди. Они что, не подают здесь тосты?
– Чудо в перьях! – ухмыльнулась Имоджен. – Это обеденное меню, а не меню завтраков.
Кирали кивнула.
– Они не фанатики. Как вы считаете, где мы? В Уильямсберге? [73]
Дарси рассеянно покачала головой. Сейчас ее беспокоило мнение Кирали о ее книге, и она задавалась вопросом, сможет ли вообще проглотить хоть один кусок. Но тост сейчас был бы очень кстати.
Появились официанты, и стол тотчас преобразился. Исчезли медные блюда, взметнулись салфетки, блеснули столовые приборы. Официанты поразили Дарси. Они действовали четко и умело, и это показалось ей таким же страшным, как ожидание начала критики.
73
Уильямсберг – городок на юго-востоке штата Виргиния, в междуречье рек Джеймс и Йорк. Уильямсберг является крупнейшим музеем колониального периода под открытым небом. Здесь восстановлено около сотни старых зданий, музейные работники и добровольцы смогли воссоздать быт колониальной эпохи.
Но Кирали всех опередила.
– Как продвигается редактирование «Айлуроманта»?
– На стадии генеральной уборки, – заявила Имоджен, скользнув по ресторану несчастным, блуждающим взглядом. – Я вывалила содержимое шкафов на пол, ковры повешены и ждут, чтобы их выбили. Иными словами – хаос.
Кирали похлопала ее по руке.
– Всегда становится хуже перед тем, как полегчает. Виновато то ужасное название?
– «Парадокс» хочет, чтобы три книги заканчивались на «мант», но им не нравится ничего, кроме «Котомант», а я его ненавижу.
– Есть еще фелидомантия, – заметила Дарси. – Что тоже означает кошек.
– Но это не намного лучше, правда? – возразила Кирали. – Дорогая, я уверена, ты что-нибудь придумаешь. Продолжай размышлять, и муза заголовков однажды явится к тебе. Ты уже начала третью книгу?
Имоджен пожала плечами.
– Пока ни страницы.
– Мысли? Наброски? Общая идея?
– Ну, есть кое-что… фобомантия.
– Фобос, то есть страх? – Кирали откинулась на спинку кресла, уставилась на мозаику и наконец улыбнулась. – Ты можешь создать из страха грозную магию и увлечь читателя. У каждого есть парочка фобий.
Немного озадаченная Дарси кивнула в знак согласия, а Имоджен с жаром решила все объяснить.
– Моя задумка вполне прозрачна. Главная героиня одержима фобиями, которые мешают ей жить. Она боится толпы, кукол, пауков и тесных замкнутых пространств. Как-то раз бедняжку запирают в чулане, и ей приходится столкнуться со своей клаустрофобией. Именно пережитое дает ей ключ к тому, как победить все страхи – один за другим. И тогда она обретает свою магию. Но сначала она просто видит фобии других людей, вроде как ауру или… – увлеченно рассказывала Имоджен.