Загробные миры

Вестерфельд Скотт

Но не сейчас, когда он выглядел счастливым.

– Спасибо, что привел меня сюда. Это твое любимое место, верно?

– В некотором роде, да, – подтвердил он. – Мой город в подземном мире намного красивее, но только на острове я по-настоящему принадлежу самому себе.

– Но теперь здесь я, и твое убежище испорчено.

Яма повернулся ко мне, улыбаясь почти застенчиво.

– Мы можем разделить его друг с другом.

– Наверное, это хорошо?

– Ты не представляешь, насколько. – Он притянул меня к себе, и небо вновь подернулось радужной рябью,

а мое дыхание, сбившись, прервалось.

Когда мы разомкнули губы, мне захотелось знать об острове все до мелочей.

– Как ты попал сюда впервые? На корабле?

– С помощью страниц из книги, – объяснил он и повел меня вдоль продуваемого ветром хребта. – Четыре века назад остров открыли португальские мореплаватели. Его забыли, затем опять обнаружили, а потом сюда приехали натуралисты и зарисовали увиденное.

– Значит, мы можем устанавливать связь с местами при помощи книг? – удивилась я. Но ведь я сама переместилась в старый дом мамы при помощи фотографии. Так что почему бы и нет? Внезапно жизнь психопомпа показалась мне не слишком плохой, раз в ней было можно, читая, путешествовать по свету.

– Частично, – ответил Яма. – Но мне также довелось знать побывавшего здесь натуралиста. Он сказал, что на острове растут только два вида растений. Забавно…

Я окинула взглядом открытую ветру ширь. Деревья выглядели совершенно одинаково.

– В это несложно поверить. Но ты водил дружбу с живностью… в смысле, с живым человеком? Получается, ты покидал загробный мир.

– Оно того стоило. – Он зажмурился, вдыхая соленые брызги. – Чувствуешь, какой здесь воздух?

Наконец я поняла, что не давало мне покоя.

– Тут не пахнет ржавчиной. Металлический запах, которым обычно отдает обратная сторона, исчез.

Яма открыл глаза.

– Это запах смерти и крови.

– Ясно, – по мне прокатилась дрожь, и я прижалась лицом к его груди. Яма всегда был теплым, как будто у него внутри что-то горело, но дрожь не унималась еще некоторое время. – Паршиво быть… – выдавила я и осеклась.

Мне до сих пор не нравилось слово «психопомп», но лучшего варианта я еще не придумала.

– Не всегда, – мягко возразил он, обвивая меня руками.

Я привлекла Яму к себе. Мне было нужно почувствовать твердость мышц, ощутить электрические разряды его кожи. Песок казался ненадежным, а сам атолл в бесконечном сером океане – таким хрупким.

Мой учитель по географии в десятом классе твердил, что островов не бывает, и поверхности океана касаются только горные вершины. На миг меня потрясла мысль, что под нами коралловый риф, а еще ниже – гора, которая идет вплоть до дна Тихого океана, где никогда не было света.

Миллионы тон камня и коралла просто поддерживают крошечную пустынную полоску суши, которая возвышается в нескольких метрах над водой. Я задалась вопросом, сколько раз волны накрывали атолл, сметая все на своем пути.

– Как тебе удавалось не сойти с ума, если ты постоянно слышал голоса? Ведь поиски острова были долгими.

Он заговорил тише, как будто решил открыть мне секрет:

– Искать

тысячи лет стоит, если в конце находишь то, в чем ты нуждаешься.

Я сглотнула. Любой ответ казался мне нескладным, будто я печатала молотком.

– Рада за тебя.

Его руки крепче обвили меня, и рев прибоя на мгновенье затих или, возможно, переместился внутрь меня, и я вся завибрировала в унисон с этим гулким звуком.

Мы поцеловались, в губах зазвенел колокол океана, и мне потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя.

Я отстранилась и произнесла:

– Но ты не закончил историю о своем переходе в другой мир. Ты рассказывал мне о месте, где вы с Ями выросли. Она умерла молодой, потому, что ее подвел осел. Что, серьезно?

– Так мне казалось, – проговорил он и направился вместе со мной к серому каменистому гребню острова, который омывался океаном с одной стороны, а лагуной – с другой. – У брата моего отца была ферма в паре часов ходьбы от нашей деревни. Когда мы с Ями играли там с двоюродными братьями, то приводили с собой старого осла. Сестра ехала на нем, когда уставала, а еще он мог найти путь домой в темноте.

– Ослик знал дорогу, немудрено. – Я почти забыла, что в детстве Ями пользовались бронзовыми ножами, и вот, нате, ослиный GPS. А далекое прошлое было немного диковатым и опасным…

– Однажды мы слишком задержались. На горизонте собирались грозовые тучи, и дядя предложил нам заночевать у него дома, но Ями отказалась. Она заявила, что в комнатах пахнет вареным луком.

– Она не очень изменилась с тех пор?

– Верно, – отозвался Яма. – Она заупрямилась и не желала ничего слушать. Мы отправились в путь до заката, но начался дождь, и сразу же стемнело. Повсюду сверкали молнии.

Я покосилась на море, пытаясь представить, как выглядит гроза на пустынном, продуваемом ветрами острове.

– Звучит пугающе.

– Ты права. Но осел вел нас сквозь темноту. Он не жаловался.

– А потом?

– Сперва мы подумали, что он выбрал другую дорогу домой, вдоль побережья, а не через холмы, чтобы избежать молний. Старая скотина оказалась благоразумной, и мы всегда ей доверяли. Но внезапно он застыл как вкопанный. Мы слышали, как разбиваются о берег волны, а земля трескалась. Что-то хрупкое впилось мне в ногу сквозь завязки сандалий. Я нагнулся, чтобы понять, в чем дело.

Он умолк, а меня стал бить озноб.

– Землю устилали кости.

Я в изумлении уставилась на Яму.

– А кто там жил?

– В том месте не было живых существ, – признался Яма, разглядывая камни и маленькие ракушки. – Но повсюду валялись кости мертвых животных. Вспышки молний озаряли горы пожелтевших костей.

Я покачала головой. Толика моего страха в аэропорту возвращалась, запуская свои ледяные щупальца в мою плоть. Я притянула Яму к себе.

– А потом я кое-что вспомнил, – продолжал он. – Несколькими годами раньше, когда подруга нашего осла состарилась и ослабела, мой отец отвел ее на вершину высокого утеса у моря. Он брал меня с собой, чтобы я ему помог.