Заир
Шрифт:
Когда он назначил мне встречу в одном из самых опасных предместий Парижа, я испугался. В обычное время отговорился бы занятостью или постарался бы убедить его, что лучше нам посидеть в каком-нибудь баре, где в комфорте мы сможем обсудить насущные проблемы. Разумеется, я опасался, что у него начнется очередной припадок, но теперь, зная, как надлежит действовать в подобных обстоятельствах, предпочитал это возможности быть ограбленным. Тем более что я по-прежнему носил ортопедический воротник и был лишен всякой возможности защищаться.
Но Михаил проявил настойчивость - очень важно, чтобы я встретился с нищими, ибо они - часть его жизни
Что надо для этого сделать?
Ну, в числе прочего - отправиться в злачное место, встретиться с маргиналами. Например.
Он рассказывает греческий миф о том, как Тезей вошел в лабиринт, чтобы убить чудовище. Полюбившая героя Ариадна дала ему кончик нити, с помощью которой он должен был найти выход наружу. Сидя бок о бок с этими людьми, я вдруг понимаю, что уже очень давно не испытывал ничего подобного этому, а теперь вновь ощущаю вкус неведомого, дух авантюры. Как знать - быть может, путеводная нить ждет меня именно в тех местах, куда я бы не пришел ни за что на свете, не будь я убежден - чтобы изменить жизнь, мне предстоит совершить огромное, неимоверное усилие.
Михаил продолжал свой рассказ, а я видел, что нищие слушают его внимательно: видно, не обязательно самые удачные "встречи" должны проходить в тепле и уюте фешенебельного ресторана.
***
"Путь до той деревни, где есть школа, занимает у меня целый час. Разглядываю женщин, идущих за водой, бескрайнюю степь, русских солдат в длинных грузовиках, заснеженные вершины гор, прячущие, как мне сказали, огромную страну под названием Китай. В деревне - музей поэта, мечеть, школа и три-четыре улицы. В школе мы узнаем, что есть идеал: мы должны бороться за победу коммунизма, за то, чтобы все люди на земле были равны. Я не верю в эту несбыточную мечту, потому что даже в этом убогом месте существует неравенство: члены компартии стоят выше остальных и, время от времени уезжая в большой город Алма-Ату, привозят оттуда невиданные лакомства, красивую одежду, подарки своим детям.
Однажды, возвращаясь из школы, я ощущаю порыв сильного ветра, вижу огни вокруг и на несколько мгновений теряю сознание. Прихожу в себя: я сижу на земле, а передо мной парит в воздухе белокурая девочка в белом платье с синим кушаком. Она улыбается и, не произнеся ни слова, исчезает.
Опрометью вбежав домой, бросаюсь к матери, отрывая ее от того, чем она занята, и рассказываю об этом происшествии. Она пугается, просит меня никому больше не говорить об этом. Объясняет - хотя можно ли объяснить такие сложные вещи десятилетнему мальчугану?
– что мне всего лишь привиделось, померещилось. Я стою на своем, твержу, что видел девочку и могу описать ее во всех подроб - ностях. Добавляю, что вовсе не испугался, а прибежал домой, потому что хотел немедля сообщить матери о том, что со мной было.
На следующий день, возвращаясь из школы, я жду появления девочки, но ее нет. Нет и завтра, и послезавтра. Так проходит целая неделя, и я уже готов поверить в правоту матери: наверное, я незаметно для себя задремал и мне все это приснилось.
Но когда я рано утром иду в школу, девочка появляется вновь - окруженная белым сиянием, она парит в воздухе. Я не упал наземь, не увидел свет. Некоторое время мы глядим друг на друга, она улыбается мне, а я - ей. Спрашиваю, как ее зовут, но ответа не получаю. В школе спрашиваю товарищей: не случалось ли кому-нибудь видеть парящую в воздухе девочку? Все смеются.
С урока меня вызывают в кабинет директора. Он объясняет мне, что я, наверно, не в своем уме, раз у меня видения. Мир - это реальность, данная нам в ощущениях, а религию придумали, чтобы обманывать людей. "А как же мечеть?" Он отвечает, что ходят в мечеть только опутанные предрассудками невежественные старики, у которых нет сил вместе со всеми строить социализм. И грозит исключить меня из школы, если подобное повторится. В испуге я прошу ничего не сообщать матери. Он обещает - но лишь в том случае, если я скажу одноклассникам, что все выдумал.
Он выполняет свое обещание, а я - свое. Мои товарищи, хоть и не придают особенного значения всему этому, все же просят отвести их туда, где я повстречал девочку. Но с того самого дня целый месяц кряду она является мне.
Иногда я перед этим впадаю в забытье, иногда этого не происходит. Мы не разговариваем, только остаемся вместе столько времени, сколько ей захочется пробыть со мной. Мать начинает беспокоиться, потому что теперь я не прихожу из школы вовремя. Однажды вечером она все же заставляет меня признаться. Я повторяю свой рассказ о девочке.
К моему удивлению, она не бранит меня, а говорит, что вместе со мной пойдет туда, где я видел девочку. Наутро просыпаемся, приходим, девочка появляется, но мать не видит ее. Мать просит спросить у нее про отца. Я не понимаю, о чем она, однако выполняю ее просьбу и тогда впервые в жизни слышу "голос". Губы девочки неподвижны, но я знаю, что она говорит со мной, сообщает, что с отцом все хорошо, он оберегает нас и вознагражден за все то, что пришлось ему испытать и перенести на земле. Расскажи матери про обогреватель, просит она. Я повторяю это слово, и мать со слезами говорит, что отец так промерз на войне, что больше всего в жизни ему хотелось иметь обогреватель. Девочка просит, чтобы в следующий раз, как придем сюда, мы привязали к ветке маленького куста, растущего здесь, ленточку.
Видения продолжаются целый год. Мать по секрету шепнула о них своим ближайшим подругам, те рассказали своим подругам, и теперь весь куст покрыт ленточками. Все держится в секрете: женщины спрашивают о судьбе своих исчезнувших близких, я слушаю "голос" и передаю послания. По большей части все благополучны, и лишь дважды девочка просит отправиться на вершину ближайшего холма и с первыми лучами восходящего солнца молча помолиться за души этих двоих. Люди рассказывают мне, что я иногда впадаю в транс, падаю наземь, произношу бессвязные слова - сам я об этом не помню. Зато знаю, когда приближается этот миг, - чувствую дуновение горячего ветра и вижу вокруг себя светящиеся точки.
Но однажды, когда я веду на встречу с девочкой очередную группу родственников, дорогу нам преграждает милиция. Женщины плачут, возмущаются, но путь перекрыт. Меня препровождают в школу, и директор сообщает мне, что я исключен за распространение религиозных предрассудков и подстрекательство к мятежу.
На обратном пути вижу - куст уничтожен, ленточки валяются на земле. Сажусь рядом, плачу, ибо эти дни были самыми счастливыми в моей жизни. И тут появляется девочка. Просит меня не огорчаться - все, включая и уничтожение куста, было, так сказать, запрограммировано. С этой минуты и до конца дней моих она будет сопровождать меня и подсказывать, как следует поступать".