Закаленные крылья
Шрифт:
Ночь выдалась тихая и темная, где-то высоко появились облака.
Начальник метеослужбы доложил обстановку: на заданной высоте ветер нормальный, температура минус 67 градусов. Тенденция к усилению ветра у самой земли, где к рассвету скорость его достигнет семи-восьми метров в секунду.
Командир аварийно-спасательной группы доложил, что радиосвязь во всех звеньях полностью функционирует и группа готова приступить к работе. Авиационная врачебная экспертиза подтвердила, что медицинские показатели у парашютистов и пилотов в пределах нормы.
Было тщательно проверено размещение
В заранее обусловленное время самолет оторвался от бетонной полосы и исчез в темной выси неба.
Радиолокационные станции непрерывно вели наблюдение за машиной. Через каждую тысячу метров докладывалась обстановка. На высоте тринадцати тысяч метров Станков сообщил, что кабина обледенела и он пилотирует только по приборам. [274]
В последние минуты перед прыжком вертикальная скорость достигла метра в секунду. Приближался момент катапультирования. Командный пункт передал сигнал «Приготовиться», и через пятнадцать секунд последовала вторая команда - «Катапультироваться!».
Майор Крумов начал свободное падение с высоты пятнадцать тысяч триста метров. Вертикальная скорость все время росла. Но главное заключалось в том, чтобы не отказала подача кислорода: на такой высоте без кислорода можно прожить только около четырнадцати секунд.
Свободно падающему телу угрожали и другие опасности: человек мог войти в штопор, или у него могло произойти обморожение открытых частей лица.
Сразу же после катапультирования, когда Крумов оказался позади и ниже самолета, он энергично освободился от сиденья. Сначала на индикаторе мы наблюдали два почти одновременно падающих тела, но через какую-то минуту раскрылся парашют Крумова, опередив парашют сиденья. Крумов стабилизировал свое падение, разведя в сторону руки и ноги и повернувшись лицом к земле. Через сплошную облачность он вряд ли различал населенные пункты, но сумел обнаружить район приземления, который мы обозначили светом прожекторов и пламенем больших костров.
Скорость падения нарастала, и Крумов почувствовал, как сильно мерзнут лицо и руки. Он поспешил взять курс на освещенный район приземления. Инстинктивно продолжал падать лицом к земле. Собрав силы, Крумов энергичным движением развернул свое тело и перевернулся на спину, из-за чего на какие-то мгновения нарушилась устойчивость полета, но он быстро стабилизировал его. Посмотрев вверх, он увидел над собой темный купол небосвода. Лицо его вроде бы немного согрелось, но когда он посмотрел на фосфоресцирующие цифры высотомера, то с недоумением обнаружил, что тот показывает двенадцать тысяч метров. Неужели он все еще на такой большой высоте? Посмотрел еще раз - одиннадцать тысяч метров. Как медленно течет время здесь, в стратосфере!
Крумов решил принять более удобное положение, но внезапно его резко крутануло, и он сделал несколько [275] вынужденных витков, в результате чего ощутил сильные удары по всему телу. Чем вызвано это явление?
Но тут Крумов вспомнил предупреждение метеорологов. Значит, он пробивает тот слой, в котором проходят слабые воздушные течения.
Дальше он падал в стабильном положении - на спине.
Почувствовав, что входит
Он повернулся лицом к земле.
«Ну а сейчас, товарищ Крумов, от тебя требуются терпение и нервы, крепкие нервы, - подумал он.
– Две тысячи, тысяча, девятьсот, восемьсот метров. Потерпи, выдержи еще немного».
На отметке «700» он энергично выдернул кольцо и открыл основной парашют.
Знакомый толчок он встретил уже с удовольствием и немного погодя приземлился на прекрасной земле Добруджи.
Так видный болгарский парашютист стал и чемпионом мира.
Вскоре взлетел и второй самолет.
Летчик Колев на высоте восемь тысяч метров разгерметизировал кабину и продолжал набирать высоту. Но вскоре и Колев, и парашютист Чавдар Джуров ощутили острую боль в ушах. Чавдар решил помочь себе, зажав нос и набрав полные легкие воздуха, но тотчас же сообразил, что для этого придется сдвинуть хорошо пригнанную к лицу маску. Высота полета нарастала, а с ней усиливался и холод. Несмотря на все принятые меры и специальную экипировку, руки и ноги мерзли, сильно мерзли.
Высотомер показывал уже пятнадцать тысяч метров, когда в кабине зажглась красная лампочка: остается триста литров горючего, то есть такое количество, которого хватит только на пятнадцать минут полета.
«Может быть, прекратить полет? Нет, еще немного!
– решил летчик.
– Наберу еще немного высоты!»
Осталось всего сто пятьдесят литров горючего. Пора катапультироваться. Летчик дал сигнал: «Катапультируйся!» - и добавил: «Желаю тебе успеха». На командном [276] пункте с нетерпением ждали информации полковника Колева.
Получив команду действовать, Чавдар Джуров подтвердил, что все понял, и приступил к выполнению задания. Для начала он поджал ноги под сиденье. Затем откинулся на него, проверил защитные стекла на шлеме и правой рукой отодвинул подвижную часть фонаря. В кабину ворвалась струя холодного воздуха и прижала его к сиденью. Тогда Чавдар обеими руками нажал ручку специального устройства и катапультировался.
Отделившись от самолета, он сразу же попал в сильную воздушную струю и несколько раз перевернулся. Сработал автомат, отбросивший сиденье, и Чавдар, в свою очередь, энергично оттолкнулся от него ногами.
Еще секунда, и Чавдар почувствовал сильный толчок в плечи и ноги - это раскрылся парашют. Подняв голову, он увидел его распахнувшийся купол. Чавдар посмотрел вниз, но ничего не смог увидеть. Все свое внимание он сосредоточил на контроле за подачей кислорода. На прыжок ему было отведено 40 минут.
Через несколько минут мы уже летели на вертолете к месту приземления. Начинало светать. Кто-то из экипажа доложил, что видит спускающегося парашютиста. Все стали пристально смотреть в указанном направлении.
– Да, это Чавдар!
– сказал министр.
– Значит, все идет нормально.
Это был большой успех нашего парашютного спорта. Болгарские летчики еще раз прославили свою родину!
Овладевая мастерством прыжков с парашютом, мы тщательно изучали все особенности катапультирования на больших высотах.