Закаленные страстью
Шрифт:
— О, Монкриф. Тебя обвел вокруг пальца юнец. Вдобавок грязнокровка. — Она засмеялась.
Рука герцога метнулась к рукояти шпаги. Гаррет прошел мимо него, бросив еще один угрожающий взгляд.
— Я пытался предупредить вас о правилах игры. Вы не уделяли достаточного внимания, ваша светлость.
Перри смотрела на него сверху вниз широко раскрытыми глазами. Для Гаррета никого другого не существовало. Он поднялся к ней и обхватил ладонью ее лицо.
— Ты свободна. Я загнал его в угол.
Губы Перри задрожали, ее взгляд скользнул мимо него к герцогу.
— Пока не поворачивайся к нему спиной, Гаррет.
Монкриф был в ярости. Его черные глаза метались по толпе, тщетно ища хоть одного потенциального союзника.
— Полагаю, принцу-консорту будет весьма интересно послушать запись, — сказала герцогиня, постукивая устройством себя по щеке. Она повернулась к Бирнсу и паре ночных ястребов, которые материализовались рядом с Монкрифом. — Арестуйте его. За заговор против короны.
Они шагнули к нему, и герцог ощетинился.
— Только троньте, и я поотрубаю вам руки, — прорычал он, затем обратился к герцогине. — Вы об этом пожалеете.
— Вряд ли, — сказала леди Арамина, держа в руках ключ, который Гаррет передал Бирнсу.
— Тот, кто владеет лекарством, владеет Эшелоном, — произнес Гаррет. — Разве не так, ваша светлость?
Все члены Совета неловко замялись.
Черные глаза Монкрифа остановились на Гаррете.
— Ах ты наглый мелкий ублюдок. — Клинок с шипением выскользнул из ножен, но Бэрронс шагнул вперед.
— Вы бросаете вызов, Монкриф? — спросил наследник Кейна. — Мастеру Ночных ястребов?
Гарретт посмотрел на герцога. «Ну же, давай». Он сдерживал себя, но внезапное желание пролить кровь герцога стало почти невыносимым.
Перри предупреждающе сжала его руку.
— Не смей, — прошептала она.
— Мастер Рид не из Эшелона, — заявила леди Арамина. — Герцог не может его вызвать.
Монкрифа смотрел на них блестящими глазами. Наконец его взгляд остановился на чем-то — или на ком-то — за плечом Гаррета.
Шаги эхом отразились от мрамора, и все обернулись к стареющему графу Лэнгфорду. Перри крепче сжала руку Гаррета, и ее лицо стало совершенно белым.
— Я бросаю вызов, — сказал граф, кладя руку на эфес шпаги. Он не сводил взгляд с герцога. — Ты дал слово, что будешь заботиться о моей дочери. — Его ноздри раздулись. — Я подвел ее однажды. Но никогда не позволю тебе снова прикоснуться к ней.
Перри ахнула. Гаррет стиснул ее пальцы, но сам смотрел на герцога.
— Отец, — прошептала Перри. — Я не позволю тебе это сделать.
Отец посмотрел на нее грустными голубыми глазами.
— Прости, Октавия. Мне так жаль, что я тебе не поверил. — Его ладонь сжала рукоять меча. — Я должен все исправить.
Перри бросилась к нему, задвигая меч обратно в ножны и удерживая его там.
— Нет! Смерть ничего не изменит!
— Я не собираюсь умирать, — ответил он.
— Давай, старик, — позвал Монкриф. — Никто больше не может бросить мне вызов. Пусть сегодня моя сталь отведает крови.
Перри посмотрела в лицо отца, молча умоляя его отказаться. Граф осторожно убрал ее руку с эфеса.
— Позволь мне сделать это, — сказал он. — Позволь все исправить.
Только Гаррет увидел, как упрямое выражение появилось на ее лице, и только он понял, что сейчас случится. Гаррет мог ее остановить. Уже готов был крикнуть «нет!», но что-то его удержало. Перри нужно было это сделать. Нужно было доказать себе, что она может, и только он, со своими собственными демонами, точно понимал, почему.
Перри сбросила руку отца и схватилась за эфес. Взвизгнула сталь, Перри выхватила клинок и развернулась лицом к Монкрифу.
— Да будет так, — прошептала она, глядя на герцога. — Я бросаю тебе вызов. Бьемся насмерть.
Глава 25
– Октавия!
– кинулся к ней отец, единственный из присутствующих.
Она сбросила его руку и с утонченным изяществом отступила в сторону. Все ее внимание было приковано к герцогу. Где-то в глубине души она всегда знала, что этот момент настанет. Ей это было необходимо. Похоронить прошлое раз и навсегда. Вот почему она брала уроки у отца и продолжила оттачивать навыки с Линчем.
Взгляд герцога метался между отцом и дочерью. Монкриф не хотел с ней драться, поняла она. Нет, он предпочел бы убить кого-нибудь другого, того, кого она любит. Если жертвой не мог стать Гаррет, тогда отца было бы вполне достаточно, чтобы воткнуть в нее клинок поглубже.
– Я принадлежу к Эшелону, и я голубокровная, - выкрикнула она. После прошлой ночи весь двор об этом знал. Девочка, увидевшая на балу ее глаза, без сомнения, распустила слухи. — Следовательно, у меня есть право бросить тебе вызов.
– Ее притязания вполне законны, - добавила герцогиня Казавиан.
– Она — женщина. Я не буду драться с чертовой бабой, - огрызнулся герцог.
– Вы боитесь?
– с издевкой спросила герцогиня, и Перри перевела на нее взгляд.
Возможно, они с герцогиней и не были союзницами, но, похоже, между ней и герцогом имелись какие-то разногласия. И уж Казавиан знала, каково это — быть голубокровной женщиной в их мире.
– Трус, - тихонько сказала Перри. Она нагнулась и, сжав в кулаке юбки, обрезала их, укоротив до колен. — Герцог Монкриф — трус и глупец.