Закат Америки
Шрифт:
Демонстрация явного американского превосходства — очевидная реальность, однако в его тылу происходят серьезные изменения, затрагивающие ценности американской системы и оказывающие воздействие на формирование мирового порядка. Одним словом, они выражаются в дальнейшем расширении и углублении процесса индустриализации. Если говорить о ценностях, то экономические успехи имеют намного большее значение, чем военные победы или территориальная экспансия. Точно так же на новой волне технологических реформ происходят крупные изменения в формах соперничества не только между государствами, но и между государствами и предприятиями.
2.11. В погоне за PAX AMERICANA.
(Брутенц К. В погоне за pax americana // Свободная мысль.1998.№5 и 6)
Насколько устойчива и долговременна гегемония
Верно и то, что некоторая часть международного политического истеблишмента, печати и общественности уже свыклась — не к чести своей — с верховенством и бесцеремонностью США, с существованием в «их» мире «хозяина».
И все же подобное положение не может быть вечным. Когда российские, китайские и некоторые европейские лидеры говорят о многополюсности мира, они не только выражают свои желания. Речь идет о реальной и неумолимой тенденции развития. Известен прогноз Всемирного банка, согласно которому к 2020 году США окажутся лишь вторыми в списке 15 «самых больших» экономик мира, а девять мест в нем будут принадлежать развивающимся странам. Даже если последние финансовые бури внесут коррективы в эти прогнозы (что отнюдь не неизбежно), основная тенденция останется неизменной.
Вашингтон уже сейчас не в состоянии диктовать свою волю во многих важных вопросах и все чаще сталкивается с сопротивлением. Экономические и политические «вызовы» Соединенным Штатам поступают с разных сторон, и они явно будут усиливаться. Постепенно формируются новые центры экономической, а следовательно, и политической силы. Иначе, правда, пока обстоит дело в военной области, но ныне в общем потенциале государственной мощи растет значение невоенных составляющих. К тому же пустить в ход военный кулак в современных условиях, как показывает опыт, в том числе недавний, является непростым делом.
Новые центры силы тем временем складываются в Азии (на подходе и некоторые государства Латинской Америки). Речь прежде всего о Китае, который сами американцы все чаще именуют «сверхдержавой XXI века», — и уже это одно означает, что США придется «потесниться». Отношения между США и Китаем — одна из главных тем, если не главная, для американских политиков.
Президент Клинтон заявил в октябре 1997 года, что «китайско-американское сотрудничество может оказать огромное влияние на положение в мире в ближайшие 40—50 лет». «Нью-Йорк таймс» выражается прямее: «С 1, 2-миллиардным населением, с одной из самых быстрорастущих экономик и амбициями стать военной силой, Китай однажды станет соперником Америки». По недавним подсчетам, впрочем, оспариваемым, «Рэнд корпорейшн» — одного из ведущих «мозговых центров» США, — Китай к 2015 году сравнится с ними по объему ВНП (11—12 триллионов долларов). Всемирный банк называл и более ранние сроки. Конечно, и в этом случае Китаю останется пройти огромный путь, чтобы дотянуться до США по многим важным показателям, но вектор развития недвусмыслен.
Вашингтон наращивает усилия, чтобы отвести эту неприятную перспективу, стремясь «приручить» Китай под флагом «интеграции» в «мировое сообщество», иначе говоря, в круг государств, признающих США лидером. Применяется при этом тактика «кнута и пряника».
«Пряник» — чрезвычайно выгодный для Китая доступ на американский рынок, подчеркнуто уважительное отношение и греющие сердце Пекина прогнозы (отчасти прерываемые патерналистскими «выбросами» американских официальных лиц), признание особой его роли в Азии, в перспективе даже в качестве главного партнера США в этом регионе. «Теплый прием Клинтоном Цзян Цземиня, — констатирует „Интернэшнл геральд трибюн“, — не изолированное явление. Он вытекает из рассчитанного амбициозного плана по созданию, как выразилась М. Олбрайт, „системы партнерства, которое даст определенную поддержку единственной остающейся сверхдержаве в решении мировых проблем“».
«Кнут» — проблема прав человека, поощрение диссидентов и вопрос о Тайване (в котором Китай является своего рода заложником), укрепление и расширение военного союза с Японией (по заключенному в сентябре 1997-го новому соглашению предусматривается — вопреки японской конституции — резкое расширение обязательств Токио, активная поддержка им операций американских вооруженных сил «в районах, окружающих Японию» даже при отсутствии прямой угрозы ей).
Показательны в этом смысле некоторые нюансы, связанные с передачей Китаю Гонконга. На протяжении недель пресса и телеканалы США и Англии посвящали повторявшиеся десятки раз репортажи отнюдь не событию исторического значения — возвращению Китаю его южных ворот, некогда захваченных британцами, не энтузиазму подавляющего большинства населения Гонконга и Китая, а демократически ориентированным реформам, которые Лондон уже после соглашения о передаче территории поспешно и в одностороннем порядке провел в последние несколько лет своего правления (до этого в течение полутора столетий, отмечает журнал «Тайм», Англию вопросы демократии в Гонконге не интересовали, и именно она не разрешала здесь прямые выборы). США и Англия поначалу даже намеревались бойкотировать церемонию возвращения Гонконга (но не были поддержаны ни европейскими союзниками, ни Австралией). Комментируя действия США, бывший премьер-министр Сингапура Ли Куан Ю заявил, что «критика недостатка демократии в Гонконге… является способом нападения на Китай».
Вашингтон делает крупную ставку на молодое поколение китайцев — как в самой «Поднебесной», в частности через масскультуру, так и в самих Соединенных Штатах, где сейчас насчитывается более 100 тысяч студентов из Китая. США явно рассчитывают, что Китай проделает ту же эволюцию, что и Советский Союз — Россия, и события там разовьются в таком же направлении.
Однако Вашингтон скорее всего ошибается. Он не учитывает, что Китай, даже если во главе его встанут выпускники Гарварда — что весьма маловероятно, — будет жестко защищать свои национальные интересы, как уже делает сейчас, и отстаивать собственный сверхдержавный статус vis-a-vis статуса американского.
Все меньше плодов приносят попытки Вашингтона навязать свою внешнеполитическую позицию государствам АТР. Крепнущее стремление к самостоятельности, нежелание следовать наставлениям США и нарастающее раздражение их нередкой бесцеремонностью проявляют страны АСЕАН. На последней сессии этой организации М. Олбрайт получила отповедь, а ее рекомендации были отвергнуты. Индонезия в ответ на требование американских сенаторов о проведении демократических реформ в стране (где режим действительно авторитарен, но американские законодатели почему-то заметили это лишь сейчас, после тридцатилетнего тесного с ним сотрудничества, когда Индонезия стала демонстрировать самостоятельность) отказалась от приобретения американской авиатехники. Американская пресса назвала это «пощечиной США». Малайзия же открыто атакует линию Вашингтона в регионе. О растущем влиянии стран АТР свидетельствовало и официальное заявление — как бы к нему ни относиться — Ванкуверской сессии АТЭС о том, что из повестки дня будущих встреч этой организации исключается тема прав человека, которая воспринималась многими азиатскими странами как посягательство на их суверенитет, как способ нажима на них Запада с целью извлечения коммерческих выгод.
Финансовая буря, потрясшая ряд стран АТР, вызвала у кое-кого за океаном приступ веселого злорадства. Понятно, почему «некоторые в Америке наслаждаются, глядя на попавших в беду японцев и их помощников». Многие из тех, кто еще вчера восхвалял экономические достижения Азии, сегодня спешат «сменить пластинку». Пошли разговоры о конце «азиатского чуда» или даже его «придуманности», о банкротстве так называемых азиатских ценностей и «неиндивидуалистической формы капитализма», об «азиатском коллапсе как подтверждении силы американской модели капитализма».