Закат Аргоса
Шрифт:
— Я рад приветствовать властителя Аквилонии на своей земле, — произнес Треворус, и надеюсь, что ты и твои люди останутся довольны этим визитом. Увы, дела в Аргосе обстоят не лучшим образом… да, далеко не лучшим! Мы переживаем скверные времена, которым конца не видно, и я не собираюсь этого скрывать.
— Уныние — дурной советчик для правителя, — заметил Конан, — никогда не следует опускать руки.
— Когда сами боги ополчаются против человека, титул ни от чего не спасает, — возразил Треворус.
— И на самих богов можно найти управу, — уверенно проговорил киммериец. — Им тоже ведомы поражения. Они устают противодействовать
— Не знаю… когда жрецы кричат на всех углах, — о том, что правитель едва ли не наводит порчу на собственный народ, с этим трудно бороться!
— И не нужно, — отозвался Конан. — Жрецам надо только вовремя заткнуть их смрадные пасти, и многое встает на свои места. В государстве может быть лишь одна власть, а все те, кто только посмеет поднимать вой против нее, подлежит смерти.
Треворус неожиданно пошатнулся и едва не упал, его спасло от позорной потери лица лишь то, что его поддержал вовремя подбежавший оруженосец.
— Я… прошу извинить, — с усилием выдавил он. — Вынужден просить перенести нашу встречу на более позднее время… — голос Треворуса звучал совсем слабо. — Нынче же вечером мы продолжим ее. А пока мои люди помогут вам разместиться и окажут все подобающие и необходимые услуги.
В отведенных ему покоях Ринальд ощущал такой холод, что зуб иа зуб не попадал.
Пребывание в резиденции Треворуса нравилось ему с каждой минутой все меньше и меньше, он чувствовал гнетущую тяжесть, исходившую, казалось, от самых стен. Даже свет от огня в камине казался тусклым, и этот огонь почти не давал тепла, что было уж и вовсе невероятно. Скверное место! Повезло Айгану, оставшемуся в Тарантии. Отсюда хотелось сбежать, и немедленно.
Какое-то время он нервно мерял шагами комнату, пытаясь отделаться от этого ощущения.
И это — Аргос?! Поверить невозможно! Аргос, в котором за целый год ненастные дни по пальцам пересчитать, и то только одной руки довольно? А сейчас, говорят, уже которую луну тучи не расходятся, одни дожди, и эта сырость и холод, от которого сводит всё тело. Снова противной, не сильной, но ноющей болью напомнила о себе рана в груди. Ринальд приблизился к огню и опустился на медвежью шкуру, расстеленную на полу, подогнув одну ногу и обхватив руками колено другой. Ему хотелось спать, и голова казалась тяжелой, но лэрд знал, что, стоит только приклонить голову, и вместо сна начнется сплошное мучение в сумятице самых разнообразных мыслей и воспоминаний; лучше так перемаяться!
Заполночь затянувшаяся, обильная и тяжелая трапеза в обществе правителя Треворуса и его приближенных еще более убедила Конана и его, Ринальда, в том, что над Мессантией в самом деле, словно тяготеет какое-то проклятье. Мрачное, отрешенное выражение не сходило с лица Треворуса, зеркально отражаясь на лицах всего здешнего двора, разговоры, начавшись было, внезапно умолкали, превращаясь в сплошные недомолвки.
…Да в этом дворце, пожалуй, полно призраков водится, усмехнулся про себя лэрд, которые отчаянно скрывал ото всех свой, безусловно, совершенно недостойный страх перед всякого рода непостижимыми сущностями, преследовавший его всю жизнь, сколько он себя помнил. Хотя ему ни разу не доводилось воочию сталкиваться ни с чем подобным, однако он подозревал, что запросто может повредиться в уме, случись ему встретиться с духом.
Об этом не подозревал даже Айган, но в
Пламя свечи позади Ринальда уже чадило, догорая. Неровное оранжевое пятно прыгало, слабо освещая стены и мебель в комнате. Свет плясал, оттого что здесь царил сквозняк, задувавший из-под двери, и потому вид и размеры вещей были искажены. Ринальд встал, нашел новую свечу и собирался зажечь ее, прежде чем догорит старая, но тут услышал тихий стук в дверь, точно кто-то подавал ему условленный заранее сигнал.
Раз. Два раза. Три…
Почему-то лэрд никак не мог заставить себя повернуть дверную ручку и впустить позднего гостя, застыв, словно в столбняке.
Наконец он всё же распахнул дверь — никого. Вероятно, оставшемуся неведомым посетителю надоело ждать, и он ушел. Но лэрду показалось, что в конце коридора движется высокая белая фигура, бесшумно и плавно, точно не по земле ступает, а…
Он захлопнул дверь, злясь на свою разыгравшуюся фантазию и нелепые для взрослого человека, здорового, крепкого мужчины-воина, страхи. Населенная тенями, ночь всегда играла с ним скверные штуки, превращая привычные вещи в жутких демонов с костлявыми руками и прочую нечисть, не позволяя ни глаз сомкнуть, ни встать с постели, но ведь это было еще в детстве, так невероятно давно!..
Чей-то полуплач-полустон донесся до его слуха. Верно, опять проклятые павлины в саду, кому ж еще быть? Туманное освещение раннего утра постепенно вползало в окна. Ринальд, наконец, добрался до постели и, не раздеваясь, мгновенно заснул.
…А открыв глаза, увидел, что на дворе давно уже день. Получается, он чудовищно, безобразно проспал! А ведь он мог понадобиться королю Конану!
И вообще, как можно было столь надолго утратить бдительность, здесь, в подобном месте, где, вполне возможно, королю может угрожать опасность?
Лэрд стрелой вылетел из своих покоев и отправился к королю, думая о том, с каким стыдом предстанет перед ним, по тут его подстерегала очередная неожиданность.
Ринальду казалось, что накануне он прекрасно запомнил расположение дворцовых помещений, и он не сомневался, что уж покои своего господина найдет без труда. Но не тут-то было. Вероятно, он умудрился перепутать повороты коридоров, при том что на своем пути не встретил ни единой живой души.
Это было как продолжение кошмарного она, но в конце концов лэрду пришлось признать, что он безнадежно заблудился и совершенно не понимает, в какой части дворца находится. Более дурацкой ситуации трудно было себе вообразить учитывая, что он — не в какой-то забытой богами лесной чащобе, а ни много ни мало в резиденции нескольких поколений Аргосских правителей.
Айган, узнав об этом, должно быть, умер бы от смеха, мрачно подумал Ринальд, но ему самому сейчас было почему-то совсем не смешно, а казалось, будто его водит некий неведомый морок. Лэрда охватило раздражение и гнев. Он просто обязан был как-то отсюда выбраться, и чем скорее, тем лучше, но не знал, что для этого предпринять, принявшись наугад толкать одну запертую дверь за другой, пока наконец одна из них не отворилась, совершенно неожиданно и почти беззвучно, и он не оказался в помещении, которое, как он понял, являлось детской комнатой.