Закат боярской республики в Новгороде
Шрифт:
Присмотримся внимательнее к заявлению новгородской делегации 7 декабря. Оно сильно отличается от того, что новгородцы предлагали в начале переговоров. Сняв вопрос об отпуске на волю осужденных бояр, признав свою вину в «оскорблении» великого князя, они теперь делают дальнейшие, весьма важные уступки. Это, во-первых, согласие на ежегодный сбор великокняжеской дани со всех новгородских волостей, во-вторых, назначение великокняжеских наместников на пригороды. Установление постоянной великокняжеской дани с каждой «сохи» (соответствующей примерно трем крестьянским хозяйствам) означало существенное перераспределение доходов с новгородских погостов — отныне значительная часть этих доходов должна была идти не Великому Новгороду, а в великокняжескую казну. А это ухудшало материальное
Появление наместников на пригородах означало фактически подчинение этих пригородов Москве и могло привести к разрыву их традиционных связей с Новгородом. Понимая это, господа тут же делает существенную оговорку о «старине»—сохранение прежних судебно-административных порядков на пригородах ограничивало власть наместников и поддерживало связь пригородов с метрополией.
Особо важное значение имели вопросы, поднятые Яковом Федоровым. «Вывод» из Новгородской земли, т. е. переселение на новые места, в другие уезды Русской земли, — вот чего опасалось боярство. Основания для таких опасений были. Новгородские бояре, несомненно, знали, что, например, при ликвидации Ярославского княжества в 60-х годах многие бывшие служилые люди я росл а в1 -ских князей были «пожалованы» землями взамен своих прежних вотчин.
С вопросом о «выводах» был связан другой, наиболее жизненно важный — о «вотчинах боярских и землях», о неприкосновенности новгородского феодального землевладения. Получая ежегодную дань со всех «сох», управляя пригородами, великий князь должен был ни в коем случае не «вступаться» в святая святых новгородской элиты, не разрушать веками сложившейся основы боярского могущества.
Существенное значение имело и запрещение «позвов» в Москву. При сохранении посадничьего контроля над наместником, на чем настаивали новгородские делегаты, отмена «позвов» приводила фактически к сохранению основ старой судебно-административной независимости Новгорода.
Наконец, вопрос о военной службе действительно касался всех новгородцев — и феодалов, и рядовых горожан. Именно здесь интересы этих во многом противоположных слоев новгородского общества сходились больше всего. Этим, вероятно, и объясняется включе^ ние «черных людей» в состав новгородской делегации на данном этапе переговоров. Новгородская делегация предлагала решать проблему в соответствии со старой феодальной традицией — с учетом интересов собственно Новгородской земли, которую новгородцы «ради боронити», но не Русской земли в целом — службу на «Берегу», против Орды, они нести не хотели.
Две недели переговоров многому научили господу. Жесткая позиция великого князя подкреплялась непрерывным подтягиванием войск для осады города. Существенные уступки, на которые пошли новгородцы, диктовались неумолимым ходом вещей. Но эти уступки оказались далеко не достаточными.
В ответ на свои новые предложения новгородские делегат снова услышали многозначительную фразу «Хотим государства на своей отчине Великом Новегороде... как... на Москве»—и не менее многозначительный упрек: «Вы нынеча сами указываете мне, а чивигаурлк» (как] нашему государству быти»;
Чувствуя себя хозяином положения, Иван Васильевич не хотел идти ни на какие уступки. Он фактически не вел переговоры, а однозначно диктовал свою волкх По просьбе новгородцев, заявивших, что они «...низовскые пошлины не знают, как государи наши великые князи государьство свое держат», он через князя Патрикеева расшифровал наконец свои требования:
«Вечю колоколу в отчине нашей в Новегороде не быти. Посаднику не быти... Волостем быти, селом быти, как у нас в Низовской земле. А которые земли наши, великых князей, за вами, а то бы было наше».
Вот теперь все стало ясно. Речь шла не об уступках со стороны господы, не о компромиссе с ней, а о полной ликвидации боярской республики, как таковой. Вот что означало «государство в Новгороде, как на Москве».
Упразднение вечевого строя и посаднического управления в Новгороде сочеталось с коренным переустройством системы управления в новгородских погостах — отныне волости и села
Требования Ивана Васильевича содержали о возвращении прежних великокняжеских земель. До того времени, как в Новгороде окончательно сложилось посадничье управление, т. е. до второй трети XII века, князья в Новгородской земле имели свои владения, перешедшие затем вел контроль вечевой администрации.
Ликвидируя теперь эту администрацию, великий князь настаивал на передаче ему прежнего княжеского домена — «дворцовых земель», как назывались они в Москве. Итак, условия, предъявленные новгородцам 7 декабря, означали не только ликвидацию боярской республики как политического организма, но и пересмотр всей системы административного управления и проникновение великокняжеской власти в самую толщу аграрного строя Новгородской земли.
Но великий князь пошел и на уступки. Он обещал, во-первых, не делать «выводов» («вывода бы не паслися», т. е. не опасались бы), во-вторых, сохранить боярские вотчины («в вотчины их не вступаемся»), в-третьих, сохранить суд «по старине, как в земле суд стоит».
Что означали эти уступки реально? Обещание не делать «вывода» и не вступаться в вотчины имело целью смирить оппозицию господы. Ведь именно на этих пунктах она настаивала больше всего. Обещание сохранить старые судебные обычаи, привычные для новгородцев, было адресовано широким массам горожан. В целом уступки, обещанные великим князем, несомненно были рассчитаны на то, чтобы облегчить введение в Новгородской земле принципиально новых для нее московских порядков. Уступки великого князя и его требования были далеко не равноценны по существу. Речь шла о полном переустройстве Новгородской земли, об уравнивании ее со всеми другими русскими землями. На фоне этого основного факта можно было согласиться и на сохранение отдельных реликтов старого строя, в виде судебных обычаев. Можно было — в принципе — и обещать не делать «вывода», не вступаться в вотчины. Но ведь бояре теперь должны были из «вольных мужей» превратиться в подданных великого князя. И на них самих, и на их земли должна была распространиться государственная власть, как и на служилых людей в Московском и Переяславском, Дмитровском и Галицком уездах. За соответствующую «вину» они могли теперь легко лишиться не только вотчин, но и голов. Обещание великого князя реально означало только то, что он теперь, немедленно, не будет проводить «выводы» и конфискации. А дальнейшее будущее было покрыто дымкой неизвестности.
Но, во всяком случае, великий князь впервые сделал новгородскому боярству важную уступку. И оно, как мы увидим, оценило ее.
Целая неделя понадобилась новгородским властям для обсуждения предложения (фактически — ультиматума) великого князя. Этому нельзя удивляться. Ведь речь шла ни больше ни меньше как о ликвидации республики. Можно только догадываться, какие бурные, трагические дебаты шли в эти дни на вечевых сходках, на заседаниях во владычных палатах.
14 декабря, воскресенье. «А вече, и колокол, и посадника отложи, чтобы государь с сердца сложил, и не-любья отдал»,— смиренно бьют челом архиепископ и его спутники в великокняжеской ставке. Не надо веча. Не надо ни колокола, ни посадника.., Только бы государь «нелюбье отдал», — перестал гневаться. «И вывода бы не учинил, и в отчины бы их, в земли и воды, не вступился, и в животы (имущество. — Ю. А.) их».