Закат Пятого Солнца
Шрифт:
Однако посольство не торопилось расстаться с испанцами. Ацтеки, то ли из природного любопытства, то ли из желания знать о гостях всю подноготную, почти не скрываясь следили за европейцами. Они, напустив на себя добродушный вид, живо интересовались оружием белых, их одеждой, количеством солдат и, особенно, лошадьми. Поддерживать веру местных жителей в то, что кони — это свирепые и всемогущие чудовища, становилось все труднее. Индейцы отлично видели, что жеребцы и кобылы не дышат огнем и не проявляют какой-то особой агрессии. Объяснить животным необходимость запугивания ацтеков было невозможно. Они спокойно и деловито жевали траву, отмахивались от мух и вели себя смирно. Среди посольства оказались и рисовальщики, которые тут же зафиксировали лошадей, жующих зеленые побеги.
— Ну вот и конец нашей комедии! — в сердцах заявил однажды Себастьян. — Голод скакунов портит весь тщательно выстроенный образ ужасных и кровожадных созданий. Ну какое, скажи на милость, чудовище может жевать траву?
— Ацтеки рано или поздно все равно бы об этом догадались, — пожал плечами Фернан. — Меня больше удивляет то, что они с самого начала не распознали в лошадях обычных животных. Ведь внешне они не особо отличаются от оленей, которых здесь хватает.
А скороходы прибывали из столицы каждый день и регулярно отправлялись обратно. Испанцы отлично понимали, что Монтесума уже знает все слабые и сильные стороны своих “гостей”, особенно их малочисленность. Конкистадорам приходилось неизменно быть настороже. Даже самых хладнокровных и стойких ветеранов это выматывало. Себастьян с тоской думал о том, что это самый трудный и утомительный поход в его жизни. А ведь они еще даже не вступили в Теночтитлан. И кто знает, что их там ожидает.
Эрнан Кортес видел опасность яснее любого другого. Однажды он поделился своими соображениями с Альварадо.
— Мы забираемся все глубже в незнакомые земли. Сидя на побережье, мы в любой момент могли отплыть обратно на Кубу. Теперь же, с каждым днем, с каждым переходом, мы теряем шансы на возвращение хотя бы в Веракрус. Тебе не приходило в голову, что Монтесума просто заманивает нас туда, где ему удобнее всего будет нанести удар?
Педро оглянулся назад. Взору предстали лишь деревья, стоящие на опушке леса. Но он знал, что прячется за ними. Путь на берег неизмеримо далек. Бесплодная пустыня, где пылевые вихри, кажется, в любой момент обдерут кожу и задушат тучами песка. Горные перевалы, где царят снег и мороз. Да что там говорить, дорога столь длинна и запутанна, что испанцы без проводников, возможно, и вовсе не сумеют найти путь к Веракрусу. Спешно отступить в случае поражения будет невозможно. Даже если индейцы не станут их преследовать, то, не имея запасов провизии и воды, конкистадоры и без посторонней помощи погибнут.
— Я уже давно жду нападения, — пожав могучими плечами, ответил Альварадо. — Меня скорее удивляет, что его до сих пор не последовало. Любая из многочисленных долин может оказаться ловушкой. И мне эти игры не по вкусу. Предпочел бы, чтобы Монтесума открыто объявил нам войну и вышел на бой.
— Думаю, что император несколько обескуражен и даже испуган нашими успехами в Табаско и Чолуле. А потому не спешит вступать в открытое столкновение. Скорее всего, нам следует ждать какой-то хитрости.
Фернан слышал этот разговор. Он уже не первый раз задавался вопросом — не было ли свержение идолов в Семпоале роковой ошибкой? Хотя тотонаки с этим, казалось бы, смирились, но не могло ли это отвратить их от искреннего союза с испанцами? Местные жители, при всей своей дикарской натуре, отнюдь не наивны. Здесь, как и в Европе, идет беспощадная борьба разных государств. А в такой конкуренции все средства хороши. Память в мельчайших подробностях сохранила все виденные им сцены жертвоприношений. В этом вопросе все индейцы были единодушны. Гонсалес помнил, каким желанным трофеем оказалась для тлашкаланцев убитая лошадь. Так можно ли представить себе более ценных пленников в глазах Монтесумы, чем четыреста чужеземцев? Ради возможности лично принести их в жертву, он многое бы простил и тотонакам и тлашкаланцам. И те и другие наверняка отлично это понимают…
Наконец все скалистые хребты остались позади. Перед отрядом открылась безразмерная долина. Именно здесь находилось сердце империи ацтеков. Конкистадоры двигались по щедрой земле, защищенной со всех сторон цепью гор. Почва здесь была плодородной, солнце ласково светило, повсюду расстилались возделанные поля, сады и рощи. После длительного, изнурительного похода этот край казался настоящим раем. В долине было много городов. Путников везде встречали радушно, но даже здесь испанцам несколько раз жаловались на тиранию Монтесумы. Делалось это, разумеется, так, чтобы послы из столицы, сопровождавшие отряд Кортеса, не услышали нареканий.
И вот перед конкистадорами открылся вид на огромное озеро Тескоко. Впереди была большая земляная дамба. Высокая, возвышающаяся над уровнем воды на половину человеческого роста, и столь широкая, что пять, а то и шесть всадников в ряд смогли бы проехать по ней. Эта огромная насыпь кое-где расширялась, образуя большие площади, на которых стояли жилые дома и небольшие храмы. Повсюду хватало причалов для лодок.
Встречать гостей высыпало неисчислимое множество народа. Индейцы в богатых одеждах, щеголяя изысканными украшениями, сотнями теснились на насыпи, кланялись, махали руками, бросали цветы. Но еще больше их было на озере. Легкие и юркие лодки сновали туда-сюда по поверхности, и в каждой сидело от одного и до пяти местных жителей. Время от времени на глаза попадались величественные каноэ с навесами, вмещавшие по несколько десятков человек. Всем не терпелось увидеть удивительных белых чужеземцев.
Земляная дамба несколько раз прерывалась, чтобы из одной части озера в другую могли проплывать лодки, и над этими проемами были перекинуты широкие и прочные деревянные мосты. Все оказалось именно так, как и рассказывали когда-то тлашкаланцы. Теночтитлан был отлично укреплен — стоит лишь убрать эти мосты и ни одна армия не сможет проникнуть в город.
А навстречу конкистадорам в это время двигался огромный паланкин. Сразу было видно, что он достоин великого императора. Деревянные ручки и кресло покрывали золотые и серебряные накладки, инкрустированные жемчугом и нефритом. Под просторным балдахином из блестящих зеленых перьев могло уместиться несколько человек, но сидел там лишь один. Вымуштрованные носильщики одновременно остановились и опустили паланкин. Уэй-тлатоани Монтесума Шокойоцин, окруженный самыми близкими родственниками, вышел из них и неспешно направился к Кортесу.
Повелитель ацтеков носил ту же одежду, что и прочие индейцы, но она оказалась невероятно богатой. Плащ на плечах сверкал золотом, как и набедренная повязка. Роскошный головной убор, немного напоминающий остроконечную католическую митру, пестрел перьями и нефритом. Сандалии с золотыми подошвами сверху были украшены драгоценными камнями. Монтесума выглядел лет на сорок с небольшим, худощавый и смуглый. Гордая осанка и умные проницательные глаза делали весь его облик истинно королевским.
Видимо, служить Монтесуме достойны были лишь самые благородные вельможи. Под руки его вели племянники и братья, другие знатные касики спешно расстилали перед ним дорогие покрывала, чтобы он не ступал по голой земле. Еще несколько вождей несли балдахин, украшенный свисающими нефритовыми бусинами, защищающий повелителя от солнца. Повсюду царило почтительное молчание, никто из подданных даже глаза не смел поднять на императора ацтеков, смиренно опустив головы.
Эрнан Кортес соскочил с коня, и смело подошел к Монтесуме в сопровождении Марины. Вот и настал момент, которого он так добивался и которого, судя по всему, опасался повелитель ацтеков. Внешне генерал-капитан был весел, но глубоко внутри засела тревога. Чего ждать от Монтесумы? Возможно император, убедившись, что перед ним всего лишь люди, прикажет немедленно пленить всех испанцев? В этот момент Эрнан Кортес чувствовал, что он снова застыл на грани — сейчас он или преодолеет очередную преграду или же погубит свой отряд.