Закат Пятого Солнца
Шрифт:
Очень высокий для индейца, ростом не ниже самого Гонсалеса, с широкой мощной грудью, на которой хватало старых шрамов, скуластый и горбоносый. Мужественное лицо, в глазах ни тени страха. По плечам и шее вьется замысловатая сине-зеленая татуировка из переплетающихся клыкастых змей. На вид ему лет двадцать пять. Бедра укрывает богато вышитая и украшенная перьями юбка почти до колен. На бедре в чехле обсидиановый нож. Принарядился как на праздник. Гонсалес понял, что его противника сейчас точно так же сжигает нетерпение и азарт.
Вот между поединщиками осталось всего несколько шагов. Разговора не будет. Сейчас начнется схватка. Ацтек казался очень сильным и опасным бойцом. Он поднял правую руку, нацелив острие меча в грудь испанца. И все впечатление тут же развеялось…
Больше не было могучего воина, готового сокрушить любого врага. Перед Фернаном стоял человек, который совершенно не умел обращаться с клинковым оружием. Неопытному зрителю поза индейца могла показаться угрожающей. Наверняка он скопировал ее, наблюдая за конкистадорами. Вот только за этой позой не скрывались долгие годы практики с раннего детства. Гонсалес наметанным глазом видел все ошибки и недочеты. И слишком широко расставленные ноги, и неправильную постановку корпуса, и совершенно не к месту полусогнутое колено.
Наверное, ацтек решил, что имея оружие врага, он и сам сумеет биться с любым из них на равных. Но о фехтовании он не имел ни малейшего представления. Навыки обращения с копьем или деревянным мечом с обсидиановыми вставками тут помочь не могли. Требовалась совсем другая техника.
Фернан в первую секунду хотел сразу же убить противника. Но все это теперь казалось ему просто недостойным. Выпад индейца вызывал лишь жалость. Настолько неудачным и бестолковым выглядело это движение. Тут бы разве что слепой не сумел парировать. Гонсалес качнулся в сторону, уходя от острия, нанес несколько пробных ударов и понял, что может заколоть врага в любой момент. И все-таки рука не поднималась. Это же все равно, что убить ребенка. Он сделал обманный финт, с легкостью обошел чужой клинок и рассек ацтеку предплечье. Тот с невольным криком выронил меч и отшатнулся.
Испанец тут же наклонился, подхватил трофей, развернулся и двинулся к соратникам. Он испытывал лишь разочарование. Вместо эпической схватки ему подсунули черт знает что. А ведь так готовился. Нужно было уступить право на поединок какому-нибудь новобранцу. Да кто же знал, чем все обернется?!
Теперь еще предстояло вернуться. Фернан шагал по дамбе, внимательно глядя на красное знамя. Он не оборачивался, не желая, чтобы неприятели заподозрили его в робости. Но все же в голове крутилась мысль о том, что позади сотни индейцев, раздосадованных поражением их бойца. И у доброй половины в руках если не лук, то деревянная копьеметалка, благодаря которой дротик летит, как будто пущенный из арбалета. Но яркое как свежая кровь пятно знамени замерло над Риосом, лишь слегка развеваемое ветром. Однако опасность пришла с неожиданной стороны…
За спиной раздался оглушительный вопль, полный гнева и азарта. Фернан удивленно обернулся. Ацтек вовсе не желал признавать поражение. Не обращая внимания на рану, он вытащил левой рукой обсидиановый нож и пошел вперед. Крик остался не переведенным, но слова были и не нужны. Конкистадор и так все понял. Ему не пристало убегать. Гонсалес всадил оба меча в землю, выхватил из ножен кинжал и двинулся навстречу.
Индеец постепенно терял кровь и слабел, а потому спешил. Он напал первым, нанося быстрые секущие удары и постоянно меняя уровень атаки. То он целился в вытянутую руку испанца, то старался зацепить колено, то метил в голову. Половина выпадов оказывалась ложной и призвана была лишь раскачать Фернана, чтобы найти у него слабое место. Гонсалес не уступал своему противнику в ловкости. Он точно так же кружился вокруг ацтека, то делал шаг вперед и пытался его достать, то отскакивал, стараясь уберечься от чужого удара.
И постепенно преимущество индейца стало сказываться. Очевидно, бой на ножах был его любимым занятием. Гонсалес куда больше времени посвящал длинноклинковому оружию. К тому же ацтек сражался левой рукой и его атаки шли с непривычной стороны. Фернан же, разумеется, все больше имел дело с правшами. Рана индейца оказалась не столь значительна, чтобы он сильно ослаб от кровопотери. И он постепенно стал теснить испанца.
Гонсалес не успел отпрянуть и боль обожгла ребра справа. Он с шумом втянул воздух и зашипел. Совсем неглубокий порез, но тревожный знак. Фернан уже знал по опыту, что обсидиан подобен стеклу. Материал хрупок, но имеет невероятно острую режущую кромку. Даже самый легкий нажим позволит рассечь кожу и мясо.
Фернан отступал, тщетно пытаясь зацепить врага. Но тот оставался неуловимым. Нападал и отскакивал так быстро, что это казалось невероятным. И раз за разом старался поразить руку, держащую кинжал.
«Неужели хочет меня обезоружить, измотать и взять в плен?!» — подумал Фернан.
Перспектива попасть на алтарь его совершенно не устраивала. В душе шевельнулась тревога. Поединок складывался совсем не так, как планировал Гонсалес. Индеец не давал даже мгновения передышки, наседая все яростнее, скаля зубы в недоброй усмешке и внимательно глядя на противника. Видимо, тоже сообразил, что в бою на ножах у него есть все шансы на победу. Фернан едва успевал уходить от чужих атак. Дыхание давно сбилось и воздух с хрипом вылетал изо рта.
Уже дважды ацтек ударом ноги пытался достать противника, но Гонсалес отскакивал. А затем он и сам решил применить этот прием. Как только индеец в очередной раз двинулся вперед, испанец нанес хлесткий удар внешней стороны стопы в голень.
Это стало полной неожиданностью для ацтека. Тот пошатнулся и Фернан, качнувшись в сторону, ушел от мелькнувшего ножа. Он тут же вцепился левой ладонью в вооруженную руку индейца и дернул его на себя. Они оба упали, но все это уже не имело значения. Гонсалес сразу же всадил кинжал между ребер врагу, не разжимая хватку левой руки. Ацтек пытался трепыхаться, но получив еще два удара, делал это уже чисто рефлекторно. Вскоре он вытянулся и затих.
Фернан с трудом встал, весь испачканный своей и чужой кровью. Дышал он с трудом. Болел порез на ребрах, ныла ушибленная при падении нога. Он запрокинул голову вверх и разразился торжествующим криком, выплескивая радость и облегчение. Смертельная опасность миновала! После чего, пошатываясь, снова двинулся в сторону своих соратников, вытащив по пути из земли оба меча.
Голова слегка кружилась. То ли от кровопотери, то ли от чувства пережитой угрозы. А душу его переполняло ликование. Теперь это и в самом деле славная победа! И в то же время какая-то досада мешала полноценно наслаждаться триумфом. Слишком уж он возгордился! Подумал, что разберется с неприятелем играючи. Но когда дошло дело до ножей, то чуть не погиб. Смерть дышала в самый затылок, и лишь в последний момент передумала и забрала его противника. Никогда нельзя недооценивать врага!
Слишком измотанный и переполненный противоречивыми чувствами, он совершенно позабыл о знамени. Если бы сейчас Себастьян принялся им махать, то Фернан бы даже не сообразил, что это значит. Списал бы все на радость испанцев. Его и в самом деле приветствовали криками и потрясанием оружия, но красный флаг так и остался неподвижен. Гонсалес беспрепятственно добрался до отряда конкистадоров и тут же попал под настоящую лавину поздравлений.
Это поражение не обескуражило ацтеков. С того дня их лучшие воины неоднократно вызывали противников на поединок. Испанцы от схватки не уклонялись. Теперь каждый бился привычным оружием. И все же выучка и техника помогала конкистадорам одерживать верх. Фернан после первой победы еще дважды выходил на единоборство, но теперь действовал осмотрительно и спокойно. Поэтому победы давались ему куда легче. Принимали вызов и тлашкаланцы. Тут удача была переменчива, улыбаясь иногда им, иногда ацтекам.