Закат раздрая. Часть 2. Юрий Данилович (1281 – 1325)

Брацио Сергей

2

Когда примыслили Коломну⁶¹,

Еще с Даниловых времён,

Под стражей тихонько и скромно

Рязанский князь в Москве пленён⁶².

Он был в чести, имел прислугу,

В неволе, но и не поруган,

Жил без нападок и горнил,

И мир с Москвой не заключил.

Московский Юрий был испуган,

Всё, что хотелось – не сбылось,

Везде провалы, везде

ругань…

Не зреют лавры на авось.

Пока в Орде с тверскими травля,

Чуть не лишился Переславля,

Отцом примышленную пядь –

Коломну можно потерять.

Вопрос решать пора серьёзно,

Не время для тягучий прей,

И думою точимый грозной,

Князь Юрий становился злей:

Старик упрямый, как девица,

Надо скорей договориться,

А нет, так гладом иль клинком

Заставить уступить силком.

И брошен старый князь в темницу,

Лишен еды, но не поник.

Сторожа пакостно глумится,

Но всё терпел, молясь, старик.

И Юрий, в гневе безобразя,

Велел убить седого князя⁶³!

Игру с Коломной на кону

Осилил пагубой в плену.

Москва на миг оцепенела!

В испуге отвратились все

От князя своего удела,

И даже в ближней полосе

От ужаса, что брат наделал,

Противясь бедствию всецело,

Братья, порвав семейства швы,

Во Тверь уехали с Москвы.

Не все! Лишь Александр – старший,

И с ним Борис⁶⁴. Иван в Москве,

Не глядя, что донельзя павший

Их князь, ославленный в молве,

Своих грехов признать не хочет,

На брань дальнейшую заточен.

Кому ж, путь брат не прав стократ,

Оставит он любимый град?

3

Желая власти укрепленье,

Про Нижний вспомнил Михаил.

Тот град, где вечевым решеньем

Бояр побили. Грозно мстил

Великий князь свободным людям,

Прекрасный город опаскудя⁶⁵.

Бояр, холопов и купцов

Хлестала кровь. Тверской суров.

Неясно по какой причине,

Противореча естеству,

Князь после бойни в Нижнем двинет

Второю ратью на Москву.

И снова бой непостижимый,

И снова кровь не держат жилы.

Убитых тьма, сожжён посад,

Но снова град Москва не взят⁶⁶.

Возможно этой глупой схватки

Нам было б помнить ни к чему,

Если бы там, донельзя шаткий,

Мир не продолжил кутерьму.

В тверских войсках с желаньем бранным

Два брата Юрия с Иваном,

Призрев

семьи родную связь,

На битву вышли не боясь.

Но под Москвой, смывая скверность,

Непрошенным пришёл недуг,

В расплату может за неверность,

Брат Александр умер вдруг⁶⁷.

У бед своя бедовья сила,

Несчастье родичей сплотило,

И Юрьем в церкви, у икон,

Борис вернувшийся прощён.

4

Клокочет море, хлещет ливень,

Ладья в отрепьях парусов.

С природой бой бесперспективен,

И с треском небо распоров,

Гореньем вышним бьёт из Рая,

В ущелье волн ладью сжимая,

Являя нам из века в век,

Как жалок в мире человек.

Взывает к небу беспрестанно

Геронтий – ставленник Твери,

В осаде жутких волн-титанов,

Изнеможённый изнутри,

Не может он достичь Царьграда,

Как-будто жуткая преграда

Пред ним встаёт как камень хлад,

А Пётр уже вошёл в Царьград.

Но не погиб тверской игумен,

Судьбины перст отвёл беду,

Ход Провидения разумен –

Геронтий, с целью наряду,

С собою из Руси моленных

Вещей имел первостепенных:

Митрополичий жезл, и с ним

Крест, что ипользовал Максим.

Еще ему давала силы

Икона чудной красоты.

Её Максиму подарили

Монахи ратские⁶⁸ – чисты

Их мысли, вера неприкрыта,

И одарив митрополита,

Рекли, ступая со двора,

Что чудо авторства Петра⁶⁹.

И вот Царьград. В соцветье храмов,

В цепи дворцов, в шипенье волн.

В своем величье разнопланов

Востокозапад. Поражён

Геронтий обликом Царьграда,

Мечтав его увидеть смлада,

И безгранично счастлив гость,

Когда желание сбылось.

Но близкий взгляд контрастом страшен,

Срам разрушений не сокрыть -

Дворец излишеством украшен,

Руины рядом. Тлена нить

Во древнем граде пробежала,

Во мгле трущоб, во свете зала.

Там Тьма, бредущая вослед,

Тихонечко сжирает Свет.

Во многолюдстве обречённых,

Святой, да тут же и пустой…

Подножия колонн злачёных

Чернь оттеняет нищетой!

Но как насущное не комкай,

Царь-птица для Руси орлёнка

На белый свет произвела,

Что позже распрострёт крыла.

Сложна дилемма патриарха⁷⁰ –