Закат в Лиссабоне
Шрифт:
Он шел и размышлял о превратностях судьбы. Вспомнив, что Кахаров пропал в Та- джикистане, Дронго подумал: «Несчастные таджики стали чуть ли не самой пострадавшей нацией в результате развала Советского Союза. В аду начавшейся там гражданской войны, когда вырезали целые семьи, не щадя ни детей, ни стариков, погибли десятки тысяч жителей республики. Еще больше людей уехало. Но в первую очередь уехали те, кто громче всех призывал «перестраиваться», «строить новую жизнь»…
Строить новую жизнь в Таджикистане научали при помощи автоматов… Но если быть честным, то придется признать, что свои трагедии пережили не только таджики, думал Дронго, спускаясь вниз по лестнице. Расстрел российского
Сколько всего выпало на долю людей, когда-то поверивших, что они могут жить лучше! В результате вожделенный журавль так и не был пойман, да и синица улетела. Все, кто сумел за эти годы нажиться на развале страны, благополучно уехали в более спокойные страны. Остались несчастные, не сумевшие приспособиться, обедневшие, озлобленные, растерявшиеся люди, которые готовы были поверить любым авантюристам, любым диктаторам, призывавшим к наведению порядка. Именно на таких людях держались авторитарные режимы в Средней Азии, где количество несменяемых лидеров равнялось количеству президентов всех, без исключения, стран этого региона. Причем характерно, что президент Туркмении никогда не выдавал себя за демократа, президент Узбекистана пытался соблюдать некие «нормы приличия», а президенты Казахстана и Киргизии считались настоящими демократами. Это не помешало ни одному из названных прочно закрепиться на своих местах, раздать «хлебные должности» родственникам и превратить выборы в позорные театральные постановки с заранее известными результатами.
Однако Дронго не считал режимы в Средней Азии самым худшим вариантом развития событий. При всех недостатках вышеназванных лидеров они смогли уберечь собственные народы от разрушительных междоусобиц, не дали превратить огромный регион в арену массового кровопролития, как это произошло в Афганистане, где двадцать пять лет шла беспрерывная война каждого с каждым.
«Человечество не умеет учиться на чужих ошибках, — с горечью думал Дронго, подходя к двери номера «Пьеро», — нужно пройти через мрачные времена Средневековья, костры инквизиции, Варфоломеевскую ночь, религиозную нетерпимость, охоту на ведьм, гильотину якобинцев, реставрацию Бурбонов, поражение при Седане, две империи, пять республик, две мировые войны, чтобы создать современную Францию. И так с каждой более или менее благополучной страной. Нельзя сделать людей счастливыми против их воли. Свобода — единственное достижение, которое нельзя получить в дар. Ее можно только завоевать».
Он осторожно постучал в дверь, стараясь не шуметь. Дверь сразу открылась. «Пьеро» стоял на пороге. Он снял очки и галстук и сейчас был одет в модный шерстяной джемпер с синими продольными полосами на груди. В этом джемпере его напарник стал похож на молодого ученого. Дронго еще раз подумал, что этот человек удивляет его более всех остальных. Он шагнул в номер. «Пьеро» закрыл за ним дверь.
— Вот список, — сказал Дронго, — здесь фамилии тридцати четырех человек. Нужно проверить всех. Я понимаю, что это практически невозможно, но давайте разделимся. Будем обращать внимание на мелочи, характерные для бывшего агента спецслужб. Такой человек никогда не сядет спиной к дверям или к окну, он должен быть достаточно спортивного телосложения, знать иностранные языки. Даже если «Сервал» сделал пластическую операцию, не думаю, что в результате он стал двадцатилетним юношей или изменил цвет кожи. Поэтому я исключил темнокожих выходцев из Африки и Америки. А вот среди
— Я начну проверять с конца, — предложил «Пьеро», — а вы возьмите с самого начала. Я обратил внимание на вашу спутницу. Поразительно красивая женщина.
— Кажется, я ее уже потерял, — огорченно заметил Дронго, взглянув на часы. После того как они расстались с сеньорой Машаду, прошло около двадцати минут. «Едва ли такая красивая женщина будет ждать так долго», — подумал он и спросил: — Вы знаете Франклина Кобдена?
Его напарник потер ладонью лоб:
— Если не ошибаюсь, это какой-то известный миллионер. Фармацевт. Я знакомился списками делегатов еще в Москве.
— Я тоже. Но мне сказали, что он знает почти каждого из делегатов. Очень ценный человек. Если у нас возникнет конкретное подозрение, мы всегда можем уточнить у мистера Кобдена. Но это как крайний вариант.
— Ясно, — кивнул «Пьеро». — У вас побывал неприятный гость?
— Очень неприятный. Думаю, у меня на спине кровоподтек. Теперь я не смогу загорять на прекрасных пляжах Португалии. Правда, это волнует меня меньше всего. Больше беспокоит вопрос, кто и почему решился на этот визит. «Пьеро» нахмурился:
— Что вы хотите сказать?
— Профессионалы так не поступают. Если меня хотели убрать, то это можно было сделать без подобных эксцентричных номеров. если хотели незаметно обыскать мой номер, тоже не проблема. Меня можно было задержать во время ужина. Или подождать, пока я уйду к сеньоре Машаду. Вы ведь видели меня с ней, значит, нас могли видеть и другие. Вывод очень неприятный: кто-то специально устроил эту акцию. Ждал меня в номере, чтобы заявить о своей готовности к действию и продемонстрировать свое участие. Это не «Сервал», сеньор Бельграно. Тому нужна тишина, он не стал бы устраивать такой цирк. Кроме того, со мной дрался достаточно молодой и очень хорошо подготовленный человек. Я, конечно, не Джеймс Бонд, но могу отличить, бьет ли меня шестидесятипятилетний или тридцатипятилетний мужчина. Разница очень существенная, тем более если проверяешь ее на собственных ребрах.
«Пьеро» покачал головой:
— Может, у вас есть личные враги?
— Мой дорогой друг, все мои личные враги давно вышли на пенсию и играют в гольф на дорогих полях пятизвездочных отелей. После девяносто первого года я не имею личных врагов в международном масштабе. Есть несколько мелких пакостников, но они вряд ли решатся отправиться за мной в Португалию.
— А вы не подумали, что это мог быть кавалер сеньоры Машаду? — Печальное лицо «Пьеро» вдруг озарила улыбка. — Иногда встречаются горячие любовники, которые обладают ревнивым характером.
— В таком случае любовник сеньоры Машаду чрезвычайно интересный тип. Он не только разбросал мои вещи и пытался сломать мне ребра, но и очень умело вскрыл пароль в моем ноутбуке, попытавшись списать информацию. И хотя ему это не удалось, сама разносторонность этого типа наводит меня на грустные размышления. Но есть возможность проверить. Прямо от вас я поднимусь на четвертый этаж к сеньоре Зулмире Машаду. Дронго хотел уже выйти, но его напарник неожиданно преградил ему путь, придержав дверь ногой.
— Извините, — сказал он, — может, вам не стоит возвращаться к себе в номер? И тем более ходить к этой особе. Будет лучше, если вы сегодня ночью останетесь здесь, со мной.
— Среди моих очевидных недостатков, — заметил Дронго, — нет очень существенных. Во-первых, я уже давно принимаю решения самостоятельно, во-вторых, умею их обдумывать. И в-третьих, люблю проводить ночи в обществе прекрасных дам, а не суровых мужчин. В качестве сексуального партнера вы меня мало устраиваете. Надеюсь, и вы относитесь ко мне точно так же.