Закат в раю
Шрифт:
— Не только у меня есть воображение, мама. В городе говорят, что Макс не желает, чтобы люди работали в Эдеме. Тем, кто хотел наняться к Джордану — братьям Сирс, Фрэнки Мэллоу — угрожали. Избили нескольких канаков. Но для тебя, впрочем, все это не имеет никакого значения.
Летиция вздрогнула. Ева, как всегда, сумела завести разговор о дурном обращении с туземцами! Почему она не может просто примириться с тем, что происходит повсюду? Но сейчас Летиции совсем не хотелось спорить еще и об этом.
— Я не верю, чтобы твой отец мог угрожать кому-то.
— Он что-нибудь говорил тебе о Джордане Хейле?
— Он хочет, чтобы мы не имели с ним никаких дел. Ни я, ни твои сестры.
Ева едва не улыбнулась, живо представив себе, в какую неописуемую ярость привело бы отца известие о том, что она живет в Эдеме и работает у Джордана. Какая жалость, что он не узнает об этом! Но Джордан не должен узнать, что она дочь Кортленда!
— И еще твой отец рассказал мне, что именно Джордан угрожал ему, — добавила Летиция. Она как обычно начала оправдывать и защищать мужа, маскируя тем самым свое собственное униженное и подчиненное положение в браке.
— Как же именно он угрожал? — осведомилась Ева.
— Этого отец мне не сказал. Полагаю, что когда Джордан вернулся сюда, отец нанес ему визит вежливости. Наверное, Джордан сам встретил его невежливо и даже недружелюбно. Поэтому твой отец и решил, что Джордан приехал сюда специально для того, чтобы чинить ему неприятности.
Ева уже не раз замечала, с какой беззастенчивой самоуверенностью отец переворачивает события с ног на голову, выставляя при этом себя в самом выгодном свете, и с легкостью представила себе рассказ Макса.
— Неприятности? Какого же рода? — язвительно спросила она.
— Прежде всего он собирается платить канакам столько же, сколько и остальным рабочим.
— То есть столько, сколько следует.
Летиция беспокойно заерзала:
— Возможно, ты и права, но... твой отец не любит таких резких перемен... и другие тоже.
— Ты же знаешь, что он подстрекает других плантаторов сопротивляться переменам, — сказала Ева. Когда-то она тайком присутствовала на секретном совещании местных землевладельцев. Именно после этого в газете Жюля Кина и появились ее статьи. Кин был очень огорчен, обнаружив, что общественное мнение было почти полностью на стороне Макса. Не понимал он лишь того, что Макс точно так же запугивал и местных фермеров. — И я не представляю, как ты можешь продолжать жить с человеком, который так чудовищно обращается с ближними, — добавила Ева.
Жестокое отношение отца к рабочим всегда было ей отвратительно.
— Я ничего не могу сделать, — ответила Летиция и заерзала еще беспокойнее. В глубине души она соглашалась с дочерью, но прекрасно знала, что переубедить мужа совершенно невозможно.
— Может быть, ты могла бы попытаться выяснить, отчего Макс так упорно старается навредить Хейлу. Он явно намерен выжить его из Эдема! Ведь все, чего хочет Джордан, — восстановить семейную ферму. Разве она мешает отцу?
— Я уже сказала тебе — твой отец и Патрик Хейл всегда не любили друг друга.
— А почему? Что между ними произошло?
— Не знаю точно, но, кажется, Макс очень хотел купить Эдем после смерти Патрика. Он хотелось расширить Уиллоуби, — сказала она. В уме Летиции снова промелькнуло воспоминание о Катэлине. Макса всегда бесило, что Эдем — обширнейшая плантация в окрестностях Джеральдтона.
— Это не может быть причиной для таких страшных действий! И если отец и вправду послал кого-то сжечь дом Мэллоу только потому, что он работал на Джордана, это вдвойне омерзительно! У Мэллоу два маленьких сына. Они едва не погибли в огне. Попробуй представить себе, что они пережили! — воскликнула Ева. Гэби довольно быстро оправилась после пожара, но Фрэнки, казалось, стал другим человеком.
— Я совершенно уверена, Евангелина, что твой отец здесь ни при чем. Но я расскажу о пожаре в нашем благотворительном обществе. Может быть, мы сможем чем-нибудь помочь несчастной семье. Где они сейчас?
— Джордан предложил им пожить у него на плантации.
— Я не бывала там... с тех самых пор, как скончались Патрик и Катэлина. Насколько я знаю, плантация пришла в упадок, а дом почти разрушен.
Сказанное не было полной правдой. Как-то днем, выпив обычную порцию ромового коктейля, Летиция решила прогуляться по полям и заодно взглянуть на Эдем. Прогулка не удалась — Летиция вернулась домой, едва завидев мрачный и заброшенный, будто населенный призраками дом. В памяти ее всплыли слухи, ходившие по округе о смерти Патрика и Катэлины, что очаровательная Катэлина была якобы зверски убита, что Патрик, не то от горя, не то от мук совести наложил на себя руки. Хотя позднее Летиция с досадой поняла, что вела себя глупо и малодушно, с тех пор она так никогда и не решилась посетить Эдем.
— Фрэнки Мэллоу плотник. Он занимается починкой дома, — объяснила Ева.
Летиция окинула взглядом дочь. Ее недовольно поджатые губы безошибочно подсказали Еве, о чем подумала мать.
— Думаю, тебе следовало бы вернуться к нам, Евангелина. Ты знаешь, как я хочу этого.
Ева сразу же вспомнила о сестрах и об отце. Немыслимо было представить себе, что она смогла бы жить в столь недружелюбном окружении. Даже одинокая, полная лишений жизнь в заброшенном Эдеме была ей предпочтительнее.
— Уиллоуби никогда не был и не будет моим домом.
— Разумеется, был и есть! Евангелина, ведь ты живешь бог знает где, как бездомная! Зачем? Только посмотри, как ужасно ты одета. Даже канаки одеваются приличнее. — Летиция еще раз с осуждением оглядела ужасные бриджи и мужскую рубашку дочери, потеки грязи на ее щеках и неухоженные ногти. — Более мой, как ты дошла до этого? Неужели у тебя нет приличного платья?
— Чтобы зарабатывать себе на хлеб, мне приходится работать. Невозможно опрятно одеваться, когда готовишь еду на костре. К тому же мне так удобнее, на велосипед в платье не сядешь, — гордо ответила девушка, — хотя мне и на велосипеде ездить довольно сложно. — Ева пыталась ездить верхом, но для нее, с ее искривленным бедром, это оказалось слишком болезненно. На мгновение ей показалось, что в глазах матери промелькнула что-то похожее на жалость.
— Тем более тебе следует вернуться домой. Дома, во всяком случае, за тобой будет должный уход.
— Мне не нужен уход. Повторяю: я совсем не так беспомощна, как ты думаешь. И в конце концов, я ведь совершенно не интересовала тебя, когда была ребенком. Отчего же ты сейчас вдруг стала беспокоиться обо мне? Что это за странная перемена?
Летиция опустила веки. Она хорошо знала, как глубоко оскорблена Ева. Взаимные обиды, злость и непонимание стояли между матерью и дочерью непроницаемой стеной.