Закат Железного города
Шрифт:
— Кто такой Священник?
От моего вопроса тот кто назвался Евгеном, дёрнулся, как от удара кнутом.
В мгновения ока произошла странная перемена в, казалось бы, напуганном и готовом пойти на всё ради спасения своей шкуры мужике. Его тонкие губы дрогнули и изогнулись в кривой улыбке, глаза уставились прямо на меня, а голос стал значительно грубее:
— Священник? О! Это пастырь наш и господин! Проводник великой трансформации и отсева павших да слабых. Вы сильные, вы понравитесь поводырю стада людского. А если служить верно будете, награждены будете. В
Господи какая же галиматья! Но сказано всё с такой жуткой уверенностью и бесстрашием, с такой внутренней энергией, будто и нет пут на его руках, нет трупов напарников под боком, а голова не покрыта ссадинами и кровью. Словно это не он находится в опасном положении, а я, сидящий напротив во всеоружии.
— И как же выйти на этого твоего священника?
Улыбка сползла с лица Евгена. Что-то неуловимое покидало пленника. Я не мог объяснить, что именно, но был уверен — интуитивно чувствовал, как волна едва заметных изменений касается его от самых пят до макушки.
Если бы я дал волю своей интуиции, я бы сказал, что с первой секунды допроса сумел поговорить как минимум с двумя людьми.
— Я могу вас отвести, но путь небезопасен, шелкопряды наводняют каждую щель, большие двигаются очень быстро и тащат на себя целую свору малых.
Чтобы понять о каких «шелкопрядах» идёт речь не нужно быть семи пядей во лбу. Единственный многолапый источник паутины в округе, был мне уже знаком.
Пожав плечами, я сказал:
— Кто-то из нас может погибнуть… что ж, это не новость. Ты должен дать нам координаты своей общины, чтобы мы вышли к ней даже если ты умрёшь по дороге.
Тот, кто назвался Евгеном, вздрогнул:
— Не-не-не, так не пойдёт! Завалите меня и вся недолга! Мало ли что вы тут мне поёте, я жить хочу.
Я кивнул:
— Хорошо, но тогда пойдёшь сначала по нашему маршруту. Нам нужно кое-куда заглянуть.
Говоря последнюю фразу, я встал и достав нож шагнул к пленнику. Тот, не видя в темноте ножа не паниковал, лишь съёжился и напрягся. Ухватив его за руку, я откромсал большой кусок его рукава и не обращая на стоны и вопли, запихал его чужаку в рот, прихватив поверх ещё одной тряпицей.
Краткий обыск ничего не дал. Фляга с каким-то пойлом, заточка в берце, не считая поясного ножа, электронная сигарета и россыпь разномастных, грязных патронов, явно собранных в тоннелях. Рюкзаки всей тройки тоже были здесь. Внутри еда, пара бутылок с какой-то ужасно пахучей химией… судя про пропитанным этой химией тряпкам, торчащим из горлышек — химия обладала горючими свойствами и использовалась по типу коктейлей Молотова. Из ценного, лишь два контейнера плазмы, один початый в плазмарезе, вторая в рюкзаке одного из пришлых.
А вот питались подручные неизвестного нам святоши более чем ладно. Завёрнутое в чистые тряпки вяленое мясо было натёрто солью. Отломив кусочек, я размял его пальцами и хмыкнув понял, что передо мной натур продукт. Неужто где-то морозильная станция с мясом уцелела? По виду похоже на говядину, жестковатое, но в ПНВ толком
Подумывал понюхать (не пропавшее ли?) но сдержался и снимать маску не стал. В помещении труп, наверняка воняет гарью и нечистотами.
Позвал Волка. Не обращая внимания на притихшего пленника, разделили пожитки как его самого, так и почивших товарищей. Из оружия, кстати, у них совсем не было огнестрела. Парализатор, непонятный штыремёт, плазморез и два самодельных тесака, не считая ножей.
То ли группа из бедных, то ли община особо не обеспечена. С экипировкой у них кстати тоже был полный швах. Обычная грязная одежда, никакой военщины или хотя бы рабочих комбинезонов, по рациям полный минус, по средствам защиты у самого молодого в наличии была простенькая химическая маска.
Прямо сказать не густо.
По итогу возни Волк кивнул на пленника и спросил:
Что думаешь с ним делать?
Я пожал плечами:
Мутный тип. Возьмём с собой, поведём связанным. Если выживет отдадим Шило, пусть безопасник с ним разбирается.
Через пару секунд снайпер ткнул стволом автомата в сторону потолка:
В маркет за хабаром вернёмся?
Я кивнул:
С пустыми руками возвращаться не гоже, сам знаешь, поиздержались серьёзно, чего один стимулятор стоит. Но сначала вскроем ячейку, утырок говорит внутри инъекции биотических клеток. Посмотрим, вдруг рассказал правду.
Волк, стоящий в проёме и поглядывающий по сторонам, посмотрел на связанного и резонно возразил:
Они шумели, и как итог попали в переплёт… теперь мы будем шуметь?
Я ответил в ту же секунду:
Они шумели и не смотрели по сторонам, а у нас есть «глаза». Ты на коридоре, а пленник на сгоревшей комнате посидит. Если что-то стрёмное оттуда полезет, он нас предупредит. А если не предупредит… сам понимаешь, тяжело сохранить молчание, когда тебя жрут.
На том и порешали.
Был ещё вариант доверить узнику плазморез, а самому постоять в проходе наблюдая за ним и дырой, из которой может «всякое-разное». Но при таком раскладе возрастал риск получить по башке инструментом, который без труда может отрезать человеку конечность. И пойти на такой риск, я был мягко говоря — не готов.
Но кое-чем с Евгеном всё же пришлось поделиться.
Универсальные очки, единственные уцелевшие из принадлежащих чужакам до схватки, заняли своё законное место на переносице мужика, когда я оттащил его в «пепельную» комнату.
Вынув кляп, я напоследок предупредил:
— С некоторой периодичностью буду к тебе заглядывать. Если увижу, что ты пытался чем-то перетереть путы или иным способом развязаться… если увижу, что ползал по комнате желая свалить или найти что-то с помощью чего можно перерезать ремень на руках или шнурки на ногах… пообрубаю все пальцы и прижгу культи плазмой, чего делать совсем не желаю. Мы друг друга поняли?