Закат Железного города
Шрифт:
Подойдя ближе, она подозвала кого-то вне поля моего зрения и взяла у него маленький фонарик. Через секунду свет ударил в глаза.
— Реакция замечательная. Визуально и по аппаратам всё в норме. Вас что-то беспокоит? Боль в желудке или пищеводе, жжение, тяжесть?
Я мотнул головой:
— Да нет вроде.
После моего ответа усталая женщина, на мой не шибко экспертный взгляд лет тридцати пяти от роду, пощупала мой живот пальцами и ничего не объясняя убежала. А передо мной встал тот, кто ей ассистировал. Молодой парень, не больше тридцати, черноволосый
— Привет! Извините Елену Викторовну, уцелевшего оборудования совсем мало. В регенеративные капсулы постоянная очередь. Её как главного специалиста буквально разрывают на части, очень много раненных и больных.
Пацан потянулся ко мне и чем-то щёлкнув, разблокировал мои руки.
Немедленно растерев непослушные конечности, я спросил:
— Где мы находимся?
Ассистент постепенно отключающий от моей постели какой-то модуль, не стал игнорировать мой вопрос:
— В медицинском секторе. Вас перевезли сюда три дня назад. В тоннелях была большая заваруха. Дырку ведущую на поверхность закрыли, две низинных улицы между транспортным узлом и нашей станцией изолировали. Нам всем очень повезло что вы нас нашли. Подумать страшно, почти четыре тысячи человек ютились совсем рядом с отрядом военных и даже не подозревали об этом.
Четыре тысячи человек? Охо-хо, последнее что я чётко запомнил, как меня вытаскивали с горящего перрона. Неужели я набрёл на целую кучу выживших? Да и слова «дырку на поверхность закрыли» вызывали самое малое — непонимание. Какую такую «дырку»? На ум приходил образ пролома, в который мы с Борзом прыгнули в надежде спастись, но я слабо себе представлял, как его можно закрыть.
Пацан тем временем отключил аппаратуру и покатил модуль на выход скрипя колёсиками подставки. Понимая, что я вот-вот профукаю главный источник информации, я приподнялся и крикнул ему в след:
— Эй! Ты куда? А мне что делать?
Чувствуя слабость во всём теле, я попытался сесть и только тут понял, что в «палате» я не один. На шести кроватях лежали бессознательные люди, точь-в-точь как я пару минут назад. Лишь один, пожилой хлопал большими глазищами на исхудавшем, обтянутом кожей лице.
— Полежите пока. Подождите пока мышечный каркас отойдёт от блокировки.
И был таков.
«Вот гад! Смылся!»
Когда дверь задвижка с шуршанием закрылась, я попробовал было встать, но шипя и матерясь оставил эту попытку. Стоило моим ступням коснуться пола, как по нервам побежала нестерпимая, жгучая боль. Казалось, будто в мои ноги давно не поступала кровь.
Охая и растирая конечности, я кивнул старику:
— Здравствуй отец. Не объяснишь, что тут происходит?
Мужик приподнялся на локтях и пожал плечами:
— У меня с ногами была беда. Кожу пожгло, но спасибо Матери уже нормально. Ребята как-то через нижние уровни пробрались в четвёртую горбольницу. Говорят, от неё ни хрена не осталось, одни руины, но кое-что с заваленных обломками этажей притащить удалось. Тебя как звать?
«Какие ребята? Какая Мать? Ни черта не понятно.»
— По системному Дедом кличут. А тебя?
Старый
— Меня Тельником обозвали, так и записался в этот «Оазис».
Продолжая растирать ноги, я махнул рукой в сторону стоящих у кроватей аппаратов:
— Так это всё с четвёртой?
Тельник откинулся на подушку и прикрыл глаза как бы говоря «да»:
— Ребята много чего принесли, но для такой оравы всё равно мало. Кого пылью в первые дни припалило, кто потравился, кто надышался всякого. Сейчас время такое — куда ни плюнь, всюду смерть.
Я стрельнул глазами в сторону двери и покусав губы спросил:
— Врачиха эта… ничего толком не объяснила. Я уже здоров или как? ИскИн только запустился, никакой информации по биотическому блоку пока нет.
Старый улыбнулся:
— Ну как тебе сказать. Хочешь валяйся, но кормить тебя задарма и обслуживать не будут. Понадобиться койка — прогонят. А пока лежи, ты что, куда-то торопишься?
Я хмыкнул:
— Спасибо, належался уже всласть. Пойду на разведку.
Босой, в одном лишь нательном белье, я пошлёпал наружу. В локтях и коленях ещё покалывало, но с каждой минутой становилось всё лучше. При моём приближении сработала автоматика и дверь откатилась в сторону.
«Ну хоть кто-то помогает».
В коридоре оказалось шумно. Стоило бросить взгляд на ползущие под потолком трубы и ровные ряды кабелей, чтобы стало понятно — я всё ещё в низинном городе. Где-то во внутренних помещениях одной из улиц. Для чего они предназначались раньше, сейчас уже не скажешь. Да и нужды узнавать подобное у меня не было.
Низкие потолки, ровные ряды уходящих к повороту коммуникаций и многочисленные двери-задвижки. Какой-нибудь пункт управления или связи…
— Посто-о-оронись!
Я прижался к стене и мимо меня на носилках пронесли раненого. Молодого парня в военной форме, с покрытой засохшим медицинским гелем головой.
В и без того узком коридоре постоянно кто-то двигался. Туда-сюда что-то таскали, кого-то возили, ковыляли разной степени покарябанности раненные….
Лазарет он и есть лазарет.
Поймав за руку молодую девчушку, я спросил:
— Дочка, не знаешь где тут у них свои вещи раздобыть можно?
Девчонка махнула в противоположную сторону коридора.
— Не знаю, бардак страшный. Спросите вон там.
Мне ничего не оставалось как пойти в указанном направлении. Но там мне тоже ничего путного не сказали. В итоге злой и порядком уставший я плюнул на это дело и с мыслью «ну на хер» вернулся в палату, где попросту завалился на койку.
Оставшись без такого дурака как я на пару часов, человечество не вымрет.
От нечего делать полез в перезагрузившийся интерфейс. Следовало узнать, что со мной сделали. По первому же запросу ИскИн вывел карту организма и дал подробную аналитику. За неделю я пережил минимум две операции. Сделав несколько отверстий в брюшной полости с помощью хирургического роботизированного комплекса, из моего тела, удалили повреждённые ткани, одновременно их заменяя на псевдобиотическую синтетику.