Закат. Re_Animation
Шрифт:
Вязкая сырая тьма будто принюхивалась, изучая гостя, который, желая спрятаться сам пришёл в пасть хищнику. Крики, доносящиеся из подъезда и слегка приглушенные тьмой заставили согнуться и упасть на колени, боль и страх людей становились невыносимыми.
Гниющий хруст, которым булькала нефтяная жижа тьмы вызвал рвотный рефлекс. Но несмотря на все потуги и хрипы, он остался лишь позывом, который растягивался незавершенным во времени и переходя в вечность становился нестерпимым.
Подняв голову, со свисающей изо рта слюной и трясущейся головой он взглянул на кровать, вернее на то место, где менее темные области тьмы отражали бывший когда-то там предмет. Перетекающая в рамках одной формы тьма была неровной, будто из под одеяла торчал какой-то предмет, который возможно раньше был чьей-то головой.
Если я еще жив… И если эта квартира – центр тьмы, значит у этой тьмы есть какая-то природа. Я не хочу пропасть.
– Если ты меня слышишь. Я готов служить тебе!
– Зачем ты мне? – послышался неожиданный холодный ответ, донёсшийся откуда-то издалека будто из самых тёмных глубин космоса. Ответ, который будто отрезвил и позволил слегка отойти от страха, или, скорее позволил этой тьме слегка отступить. Так как от этой тьмы нельзя было скрыться. Она правила всем и она всё создавала. Хотя может это сознание играет в злую шутку?
Откуда был ответ было непонятно. Точно не из под одеяла.
– Что с теми людьми?
– Исчезают. Перестают существовать.
Внезапный страх осознания будто парализовал все движения-говорил не кто-то, прятавшийся во тьме. Это сама тьма, само то, что присутствует в этой комнате и создаёт её, отвечало ему.
– Как? Как ты говоришь со мной?
– У меня нет голоса. Я в твоей голове. Сейчас ты тоже не говоришь. Из твоего открытого рта свисает слюна. Я знаю твою мысли.
Он попытался вскочить и побежать, но был прикован своим страхом, будто конечности вросли в эту комнату, будто тьма и страх начали поглощать его.
Крики из подъезда стали слегка менее приглушенными, и уже не сколько пугали, а скорее раздражали.
– Что с теми людьми? Ты питаешься их страхом?
– Я не питаюсь. Мне не нужна пища.
– Зачем они кричат?
– Они погружаются в вечность, они в ней останутся навсегда. Станут её частью.
– Это участь ждёт всех?
– Только тех, кто пустил тьму в свой дом.
– Зачем они вечности?
– Вечности они не нужны. Вечности не нужны части. Ей ничего не нужно.
– Меня раздражает их крик, он вызывает отвращение.
– Всё вызывает отвращение. – удивила своим ответом тьма.
– Что? У тебя тоже вызывает отвращение?
– Если ты хочешь не принять их участь, ты всё же можешь мне услужить. Ты можешь стать моим глашатаем.
– Что нужно сделать чтобы не принять их участь?
– Прикажи им замолчать. – равномерно как и всё раздалось в его голове. Но этот голос не был пугающим и чуждым.
– Как?
– Просто подумай о том, чтобы они перестали создавать отвращение.
– А ты… ты сам не можешь?
– У меня нет голоса и я не могу мыслить. Я могу создавать образы, которые вы воспринимаете как известные вам значения. Быть глашатаем может только тот у кого голос есть. У тьмы его нет.
– И всё? А что потом?
– Ничего. Подумай и уходи.
– Как? Так просто?
– Для кого как.
Он напрягся зажмурившись и те звуки, которые когда-то были пугающими и вселяющими страх, потом ставшие просто раздражающими умолкли. Он открыл глаза и огляделся. Дымящаяся тьма стелилась вокруг.
– Уходи! Пока не превратился в вечность! – громом прозвучало в сознании, с таким оглушением, что он вылетел в открытую дверь и, перепрыгивая через лестничные пролёты, придерживаясь рукой за перила летел вниз, сам не веря в своё счастье, ведь еще несколько моментов, которые нельзя было отследить, потому что время тут текло не по законам физики и он бы стал узником того, что нельзя описать.
Выбегая из подъезда без оглядки, он почувствовал как теряет равновесие, поскользнувшись на чём то склизком и пролетев пару метров упал на копчик. Зажмурившись от боли он облокотился на стенку. Кажется, что он потерял сознание.
Открыв глаза он увидел, что облокотился он на дверь. Поднявшись, он потрогал голову – шишки не было. Поясница хоть и побаливала, но идти он мог.
Доковыляв до машины он сел за руль, за 5 минут доехал до дома.
Двери лифта закрылись. Пахло пивной мочой.
– Уф. Сейчас это конечно всё кажется как страшный сон. Как ситуация из каких-то ужастиков и если сейчас лифт застрянет или хотя бы моргнёт свет, то я реально инфаркт словлю!
Доехав до своего этажа и поздоровавшись с соседкой, вернувшейся с ежедневной прогулки, он открыл дверь и на всякий случай осмотрелся, включил свет по всей квартире и, скинув вещи в стиральную машину, стоящую в коридоре, зашёл в ванную.
Он встал под душ. Вода приятно щекотала лицо, смывая всё то, что было пережито. Он еще раз потрогал голову – шишки не было и уже скорее всего не будет, но всё равно лучше горячей водой на это место не лить.
– А что если это я выдумал, и просто просидел там, ударившись головой в отключке?
Он сел под душ в ванне, и направил приятную тёплую струю себе на лицо.
– А сейчас как в фильмах: стук в дверь и зло возвращается.
Он взглянул на дверь – она была приоткрыта, сквозь щелку была видна входная дверь, которую он тоже забыл закрыть. Он попытался встать, но не смог. Он будто был прикован к месту. Он не мог пошевелиться. Страх неотвратимости переполнял его. Он почуял свежий воздух, который врывается в ванну. Крик ужаса, которым он пытался выразить всю гамму переполняющих его оттенков темного не вышел наружу. Он сейчас просто хотел кричать. Но у него не было голоса.
Виктор открыл глаза-жгучая боль пульсировала по всему телу. Он попытался оторвать голову от холодной стены, около которой лежал. Запекшаяся кровь на затылке уже создала корочку, которую он с болью нарушил, приподняв голову. Капли горячей крови побежали вниз и устремились по шее к позвоночнику. Он попытался убедиться в том, что рана на голове не серьезная и, жмурясь от боли и пересиливая себя поднёс руку к затылку.
Он вскрикнул и открыл глаза, хотя криком это сложно было назвать, скорее было похоже на мычание, так как рот тоже был заклеен запекшейся кровью. Виктор с трудом разлепил слипшиеся пересохшие губы и облизал их. Жутко хотелось пить. Его кисть уже прилично отекла от повреждений, точки которых расплывались фиолетовыми гематомами с красными ореолами, готовыми слиться в одну большую гематому. Пальцы не сгибались. Вся кисть была опухшая и скорее напоминала связку сарделек с белеющими ногтями. Он взглянул на вторую руку – она так же представляла из себя нечто неработоспособное.