Шрифт:
Обычное, банальное утро в которое кипит чайник и люди поднимаются выполнять запланированные с вечера дела, позавтракав на скорую руку, может привести к самым непредсказуемым последствиям. В такие моменты человек просто возобновляет начатое, и от укуса радиоактивного трансгендерного паука попадает в волшебную школу, древний сад которой заставлен роялями в кустах. По такой формуле завязывались самые необычные рассказы.
Это было одним из самых приятных ощущений. Предвкушение заслуженного отдыха после упорной, кропотливой работы, которая наконец дала долгожданные плоды. В такие моменты обычно близкие похлопывают по плечу, а конкуренты тайно завидуют, натягивая на лица маску «уважаемого и, главное уважающего партнёра», улыбаясь и протягивая руку, выдвигая вперед лишь правую часть грудной клетки, словно противясь позыву позвоночника, который пытается удержать их от лицемерия: «Ну не бесхребетный же ты!». В такие моменты нельзя сказать что приятнее – похвала от близких или признание от конкурентов. Но это и не важно. Важнее всего пьянящая пустота в голове: ты привык жить в стрессе, в определенном ритме, каждый миг проверяя себя на прочность, стремясь к какой-то цели. И вот ты достиг. Можно сказать что у тебя начинается отпуск, но ты всё еще не в силах расслабиться и раз за разом прогоняешь в голове идею о том, как ты спускаешься на лифте из офиса, ослабляешь не только ремень, но и осанку, бежишь по ступеням, а дальше… Дальше перед тобой открыты все двери. Зачастую, самые нужные в этот момент двери – это двери ближайшего бара. Интересно, что даже нейтрально относясь к алкоголю, после завершения тяжелого этапа работы приятно представлять себя, расслабляющегося за стойкой и неспешно насыщающего свой организм чем-то кроме кофеина и никотина из источников различной степени вредности. С чем это связано наверное могли бы сказать какие-нибудь философы или социологи, хотя отдел маркетинга бы однозначно заявил, что это заслуга их behavior – targeting'а.
Вот опять сбился на рабочий мотив и никак не могу довести эту мысль о том, как я выхожу из офиса до конца! Каждый раз сбиваюсь и опять начинаю нудить как по работе. Приходится начинать всё заново…
Вернемся к ощущениям. Уходить с работы приятнее всего почему-то именно весной. Не ранней весной, когда всё еще в снегу и городских «подснежниках», а весной бальзаковского возраста, которая уже готова уступить место молодому лету. Именно такими вечерами, когда в Москве рассасываются (если это слово применимо) пробки и часть газового купола улетает как ласковый мишка в какую-то другую страну на радость девочке с двумя хвостиками, тогда в городе можно ощутить не только свежий воздух, но и запах цветения природы. Этот запах зовёт в приключения. В это время сложно сказать сколько тебе лет-желания максимально дурацкие и простые. И от того очень светлые. Хочется признаться в чувствах. Начать новое дело. Отправиться в путешествие. Ведь если получилось сейчас достичь цели и ты свободен, значит можно отряхнуться, передохнуть и отправиться в погоню за новой кометой.
Присутствие страха словно ударило в грудь. Наверное, он очнулся. Сказать точно было нельзя, потому что неизвестно было кто он, и если он очнулся, то от чего или после чего. Он попробовал пошевелиться – тело его не слушалось. Он открыл глаза и ничего не увидел, правильнее было бы сказать что он увидел тьму, но так как тьмы не существует, а то, что мы называем тьмой – лишь отсутствие света, нельзя было сказать что он увидел. Не было возможности проверить – правда ли вокруг лишь темнота или его глаза попросту не видят. Тьма пульсировала, но ритм пульсаций был отличен от биения сердца. Эхо этих пульсаций отдавалось в сознании едва различимыми образами или это просто было измененное состояние, вызванное депривацией. Он попытался сглотить слюну, но это не удалось: какая-то трубка была во рту и мешала глотанию. Он еще раз попытался пошевелится – ничего не вышло. Он попытался что-то сказать, но трубка блокировала любые попытки издать хотя бы хрип или мычание. Ведь если он очнулся, нужно попытаться позвать на помощь или хотя бы сообщить окружающим, что он в сознании. Он закрыл глаза.
Чувство беспомощности вызывало не столько страх, сколько злость и отвращение к самому себе. У тебя есть тело и есть сознание, но ты не можешь управлять этим телом. Твои мысли не могут быть воплощены. Но кем он был – он не помнил, как и не помнил того, как попал сюда.
– Было бы кстати интересно понять – куда это сюда? – подумал он. – Это очень странно- я мыслю, могу рассуждать, но ничего не помню. Есть даже виды таких вариантов потерь памяти… Я могу ошибаться, но вроде бы это диссоциированная амнезия, кажется я читал про эту вещь статью. Это когда человек забывает факты из личной жизни, но не теряет универсальных знаний… Или это синдром Корсакова… Где-то вокруг, будто со всех сторон прозвучало странное жужжание, похожее на звук вентилятора. В помещении включился яркий свет. Свет ослепил его, ему пришлось зажмурить глаза, он так и не успел рассмотреть элементы интерьера.
– Добрый день-добрый день. – прозвучал приятный, слегка суетливый мужской голос. – сейчас мы все проверим и вы скоро будете на ногах.
Он приоткрыл глаза, прищурившись, пытаясь разглядеть собеседника, который возился около его ног, так что была видна только его лысина. Хотя нет, не лысина, а только его лысая голова, потому что лысина предполагает облысение, а здесь голова была тщательно выбрита и блестела, словно намазанная воском.
Человек подошел и ловким движением руки вынул двухканальную трубку из его рта. Он увидел татуировку на его руке в форме узора, каким дети часто оформляют школьные тетради.
– Вот, теперь вы можете говорить!
Он прокашлялся. В горле еще оставались фантомные ощущения. Такое бывает, когда проглотишь таблетку, а кажется, что она всё еще стоит в горле.
Он осмотрелся, упражняя мышцы век, которые словно немели от света. Или от того что он попытался приподнялся и получил перепад давления.
Помимо стен, потолок и пол так же состоял из подобных плит.
– Кто я? что со мной случилось и где мы сейчас?
– Неплохой результат! Давайте сначала я представлюсь. Меня зовут Крон. – представился человек и, помассировав рукав своей рубашки, словно убеждаясь в том, что он не забыл её надеть, взглянул на пуговицу и продолжил. – Да, я понимаю, имя мое может показаться необычным, и даже странным. Сейчас я вкратце опишу этимологию этого слова. В советские годы были сильные гонения на представителей народа, частью которого, я по случайности являюсь. Изначально Крон была наша фамилия, естественно переделанная для созвучия от Крейн… Не буду особо вдаваться в генеалогические подробности, но моя мать, носитель родового знамени, вышла замуж и сменила фамилию за некоего господина Нестерова, который потом, узнав о беременности моей покойной матушки заблагополучно исчез. Паспорт в советское время так просто не меняли и мать назвала меня Кроном, в честь своего отца, моего дедушки, которого я так же не успел застать. Я знаю только, что он был против связи моей матери с этим Нестеровым, в то время как Нестеров всё время говорил матери о том, что её отец жулик, прохиндей и вор… Так что я думаю в ответил на ваш, пусть и не заданный, но гипотетически возможный вопрос. Теперь скажите кто вы, точнее что вы помните?
– Я… Я даже не знаю, я хотел это у вас узнать. – сейчас наконец удалось проглотить слюну. Это дало приятные, давно забытые ощущения. Сложно описать какого это ведь для всех это столь привычный процесс. Наверное, это когда то было банальным и для меня…
Крон взглянул на Него, потом положил ладонь на нечто, издалека напоминающее державу. Включился монитор компьютера. По черному экрану пробежала рябь. Он кивнул, убрал руку.
– Хорошо, сейчас я расскажу вам, но вы должны все очень четко слушать и запоминать. Повторять я не люблю, ясно?
Он кивнул и увидел, что на его руке выбита похожая татуировка.
– Что это?!
Крон придвинул зеркало на колесиках, так что Он смог рассмотреть себя. Практически все его тело: ноги, руки, грудь и шея были покрыты подобными узорами.
– Что это? Зачем вы это сделали?!
– Это будет включено в часть моего повествования. И вы должны верить мне, если не хотите чтобы ваша жизнь оказалась вредна вам.
– Жизнь вредна? Как это?
Крон поморщился. Было видно, что ему неприятны такие вопросы, ответы на которые он считает очевидными.
– Вы – Марс. Не думайте об этом имени, просто мне так удобнее. Как вы уже наверное заметили, у вас выявлено частичное выпадение памяти. И это не самое страшное, что могло с вами произойти. Вы могли умереть. Хотя, если правильнее выражаться, вы уже умирали. Можно сказать, что вы вернулись. Я буду говорить только ту информацию, которую считаю нужной, поэтому не перебивайте и не задавайте вопросов на этот счет. Вас подставили. В вас стреляли, вы умерли, но так как ваш мозг в течение тридцати минут после остановки сердца был перезапущен, мне удалось ввести вас в состояние искусственной субмортальной комы. Подобным механизмом пытались пользоваться определенные племена, но большинство их «пациентов» так и не возвращались.
В официальной медицине отказались от подобного метода, сочтя его слишком рискованным. В состоянии субмортальной комы организм фактически впадает в цисту, все процессы в нем замораживаются до определенного момента, условно говоря, момента наступления благоприятных условий. Диагностировать, а точнее различить смерть и субмортальную кому невозможно…практически.
Поэтому после пребывания в морге, вас успешно похоронили. Кстати говоря, ваше счастье, что по моему заранее предусмотренному плану в морге вас не вскрыли и не отправили на растерзание студентам-медикам. Описывать детали я не буду. Вы пролежали в могиле в гробу около трех недель, после чего я эксгумировал вас. Заметьте, я не говорю ваше тело, я говорю Вас. Зачем нужен был такой план?