Закат
Шрифт:
Зак открыл глаза и медленно перевел взгляд вверх, заранее страшась вида злобной физиономии, нависшей над ним.
Глаза вампира горели красным огнем, плоско лежавшие волосы обрамляли лицо мертвецким нимбом. Раздувшееся горло ходило ходуном; жало, словно кончик кнута, билось изнутри о щеки. На лице, приблизившемся к Заку, мешались выражения чисто вампирской страсти и горделивого удовлетворения победителя.
«Авраам» выпал из руки Зака.
– Мама… – только и сказал он.
Они подъехали к зданию в Центральном парке на двух гостиничных машинах – из тех, что бесплатно развозят клиентов. Машины были, разумеется, угнанные. Никаких конфликтов с военными по пути не произошло. Электричества в здании не было, лифты не работали. Гус и «сапфиры» сразу ринулись к лестнице, вот только Сетракяну было не по силам одолеть ступеньки до самого верха. Фет не рискнул предложить отнести его на руках: старик был настолько горд, что о подобном даже помыслить не мог. Препятствие казалось неодолимым. Сетракян потерянно стоял посреди фойе с серебряной книгой в руках и выглядел старее, чем когда бы то ни было.
Фет отметил, что лифт в здании древний, с раздвижными решетчатыми дверями. По наитию он стал открывать двери возле лестницы и нашел-таки то, что искал: старомодный кухонный лифт с кабинкой, оклеенной обоями. Не издав ни звука протеста, Сетракян вручил Фету свою трость и залез в кабинку вполовину его меньше, где и уселся с книгой на коленях. Анхель принялся крутить ворот, противовес пришел в движение, и Сетракян плавно поехал вверх.
В полной темноте Сетракян возносился все выше и выше внутри здания, покоясь в экипаже, больше похожем на гроб, чем на транспортное средство. Руки его лежали на серебряном переплете старого тома. Он пытался отдышаться, привести в порядок мысли, но это ему никак не удавалось: непрошеные образы устроили перекличку в его измученной голове. Перед ним вставали лица всех вампиров – всех и каждого! – кого он когда-либо убивал. Вся белая кровь, которую он проливал. Все черви, которых он выпускал из проклятых тел. Многие годы Сетракян ломал голову над проблемой происхождения этих монстров на планете Земля. Патриархи – откуда они пришли? Какое изначальное деяние зла породило этих тварей?
Фет добрался до пустующего верхнего этажа – там по-прежнему шел ремонт – и отыскал дверцу кухонного лифта. Открыв ее, он увидел внутри Сетракяна в полубессознательном состоянии. Прежде чем вылезти наружу, профессор неловко повернулся в кабинке, высунул ноги и потопал по полу подошвами туфель, словно проверяя его на прочность. Фет вручил Сетракяну трость. Старик поморгал и недоверчиво взглянул на Василия, словно бы с трудом припоминая, кто стоит перед ним.
Несколько ступенек вели к пустой квартире этого самого верхнего этажа здания. Дверь была приоткрыта. Гус провел Сетракяна и Фета внутрь. Войдя в комнату, они увидели господина Квинлана и еще двоих охотников. Те возвышались рядом с дверным проемом и могли бы показаться изваяниями, если бы не глаза, зорко наблюдавшие за пришельцами. Ни обыска, ни приветственных слов. За спинами охотников, как и при первом посещении, стояли Патриархи. Стояли совершенно неподвижно, словно статуи. Повернувшись к окнам, они созерцали погибающий город.
В полнейшем молчании Квинлан занял пост рядом с узкой дверью из черного дерева в другом конце комнаты, сильно левее Патриархов. Только сейчас Фет осознал, что Патриархов лишь двое. Там, где раньше стоял третий, крайний справа, было пусто. Точнее, его место занимала маленькая деревянная урна с горкой чего-то больше всего напоминавшего белый пепел.
Сетракян направился к Патриархам – он подошел ближе, чем ему позволили в первый раз. Старик остановился почти посредине комнаты.
Осветительная ракета прочертила небо над Центральным парком, озарив комнату магниевой вспышкой и обозначив в окнах силуэты двух оставшихся Патриархов.
– Значит, вы знаете, – молвил Сетракян.
Ответа не последовало.
– Помимо Сарду, вас было шестеро. Шестеро Патриархов – трое из Старого Света, трое из Нового. Шесть мест рождения.
Рождение – человеческий акт. Шесть мест происхождения.
– Одно из них было в Болгарии. Теперь его нет. Следующее – Китай. Но что помешало вам обезопасить их?
Возможно, гордыня. Или что-то очень похожее. Когда мы осознали, что находимся в опасности, было уже поздно что-то предпринимать. Младший обманул нас. Считалось, что его место происхождения – Чернобыль. Это был ложный объект. Долгое время Младшему удавалось хранить молчание. Он питался исключительно падалью. Теперь он выдвинулся на первое…
– Значит, вы понимаете, что обречены, – перебил Сетракян.
И в ту же секунду Патриарх, стоявший слева, испарился, вспыхнув чистым белым светом. То, что составляло его существо, превратилось в пыль и осыпалось на пол, – звук, сопровождавший эту трансформацию, тоже был опаляющий, хотя больше всего походил на тонкий свистящий вздох. Люди вздрогнули, словно от удара током. По психике тоже был нанесен удар.
Почти мгновенно двоих охотников уничтожили на месте точно таким же образом. Они исчезли, оставив после себя тончайший туман. Ни пепла, ни праха – лишь одежды охотников пали на пол теплыми кучками ткани.
«Вместе с Патриархами уходит и их священная родословная. Владыка уничтожает своих единственных конкурентов за власть над планетой. Неужели все дело в этом?» – подумал Сетракян.
Древний, судя по всему, без труда читал его мысли.
Ирония судьбы: именно в этом, в обретении власти, и заключался план, который мы разработали для данного мира. Мы позволили нашему живому инвентарю возвести себе загоны, создать необходимое оружие и повсюду распространить его, а также придумать резоны для самоуничтожения и заразить этими идеями как можно больше особей. В течение длительного времени мы меняли экосистему планеты посредством той главной породы, которую здесь развели. Надо было только дождаться, чтобы воздействие парникового эффекта привело к необратимым последствиям, и тогда мы явили бы себя и пришли к власти.
– Вы собирались переделать этот мир под вампирское гнездовье, – догадался Сетракян.
Ядерная зима – прекрасная среда обитания. Долгие ночи, короткие дни. Мы могли бы существовать на поверхности планеты, а от воздействия солнца нас защищала бы зараженная атмосфера. И мы почти достигли своей цели. Вот только он предвидел это. Равно как предвидел и то, что, когда мы добьемся желаемого, ему придется делить с нами эту планету и ее богатейшие пищевые ресурсы. А он этого не хочет.
– Чего же тогда он хочет? – спросил Сетракян.
Боли. Младший хочет всей боли человечества, какую только можно из него выжать. И настолько быстро, насколько это вообще возможно. Он не может остановиться. Это пристрастие… эта жажда боли, по сути, коренится в самом нашем происхождении…
Сетракян еще на шаг приблизился к последнему из старших Патриархов.
– Скорее! Если для вас гибель – уничтожение места вашего сотворения, значит и для него тоже.
Теперь, зная содержание книги, ты должен научиться верно интерпретировать знания…