Заказ на отцовство
Шрифт:
Кирилл следит за мной. Пальцы в кулаки сжимает и молитву, наверное, про себя читает, чтобы я поставила чертову подпись. Взрослый вроде, а как ребенок. Делов натворил, теперь стыдно. Были бы родители живы, может, и не было бы этого. А так я на работе постоянно была, а он где-то с друзьями таскался. Вот и ввязался в такую компанию.
В конце пункт один странный. Суррогатная мать не должна ни при каких условиях искать и объявляться в жизни ребенка, которого родит.
В случае нарушения этого пункта компенсация такая, что придется еще и почку
– Они просили передать, что сумма это цветочки. В договоре нельзя это прописать, но приближаться к ребенку, которого ты родишь, опасно для твоей жизни.
– Зачем мне это? Это не мой ребенок будет. Я даже и не хочу знать, кто он, как он выглядит, как его назовут и все остальное.
– Ну и хорошо.
– Он доедает суп, вытирает рот салфеткой. Расслаблен и доволен.
– Кир, я боюсь.
– Ручку беру и нажимаю на кнопку, чтобы стержень появился.
– Чего?
– Не чего, а кого. Тебя боюсь.
– Меня?
– Не ожидал.
– Боюсь, что я помогаю тебе такой сумасшедшей ценой, а ты не оценишь.
– Кать, я… - протягивает руку и сжимает мою ладонь.
– Я не знаю, как доказать. Я буду помогать, скажи только, что надо сделать. Каждый день буду это доказывать.
Никто не узнает правильно ли поступаю. Потом по факту видно будет.
Я подписываю договор и отдаю ему. Надеюсь, он повзрослеет.
– Хочу, чтобы ты понимал. Я разговаривала с этим человеком. За тобой, правда, будут следить. Но не только они, но и я. Если ты где-то накосячишь, я избавлюсь от ребенка. Меня не тронут, тебя найдут.
– Я знаю.
– Крепче руку мою сжимает. Я, может, и не избавлюсь, оставлю ребенка, он-то не виноват ни в чем. Но брат должен бояться этого. Пусть будет его мотивацией.
– Отлично. И не забывай об этом. Ты знаешь, кто этот человек? Хоть что-то хочу знать о том, чьего ребенка мне надо вынашивать.
– Нет. Владеет всем местный. А над ним еще несколько. Этот главный. Кто такой - никто не знает. Из Москвы, вроде. Кать, не думай о нем. Мне кажется лучше не знать лишнюю информацию, отдать, то что он хочет, и жить дальше спокойно. А так будешь привязываться к ребенку, думать. Думаешь, не понимаю, что привяжешься к нему и так. Кто бы ни был родителями ребенка, ты проведешь с ним девять месяцев. Нельзя не привыкнуть к кому-то, если так много времени проводишь с этим человеком. Пусть он и в животе.
Может, он и прав.
Беру банку для сдачи анализов. Надо просто пойти и сделать это, потом сдать анализ крови. У беременных все хорошо должно быть.
Стоп. Должно быть хорошо. А кто меня проверял, что все хорошо? Год назад медкомиссия на работе? Никто не знает, как там все за год могло поменяться.
А если?
Дурная мысль приходит в голову и поселяется там. А если анализы будут плохие? Может, и не будет ничего. Может, вот он способ избежать этого долга. Да, от Кирилла не отстанут, но возможно в силу обстоятельств придумают что-то попроще.
Я
Я нарушаю все возможные правила сдачи анализов. Завариваю себе кофе и пью его с бутербродом. Съедаю пирожное, которое Кир вчера принес, а я и не притронулась. Сегодня аппетит появился, все это съесть.
Анализы, которые надо сдать натощак, не будут идеальными при таком раскладе.
Выглядываю в окно. Машина за мной уже приехала. Этот водитель координирует теперь мое расписание и визиты в поликлинику.
Я не спешу. Медленно чищу зубы, умываюсь, даже делаю массаж для лица. Подождет. Мне надо, чтобы все, что съела, максимально испортило анализы.
Эту идею храню, как ценность. Ни с кем ей нельзя делиться, потому что она может меня спасти. Нас спасти.
Перед выходом из подъезда натягиваю на лицо медицинскую маску, чтобы спокойно улыбаться. Водитель ни о чем не должен догадаться.
Результаты своих анализов я не вижу несколько дней, как и водителя. Должно быть, они это изучают. Докладывают своему начальнику, решают, что делать дальше. Такой простой и идеальный план.
Три… Четыре дня. Никаких новостей. Ни да, ни нет. Сначала радовалась, что все позади. Теперь нервы взвинчены до предела. Сказали бы, что ли?! Да или нет. Что там происходит вообще? В водоворот медленно засасывает. Я и рада бы выбраться, но неизвестность поглощает.
Брата набираю, он опять не отвечает. Собирался устроиться на работу, только не понимаю, устроился или нет. Как он? Почему пропадает постоянно?
Машина за мной появляется также неожиданно, как обычно. Забирает с работы. Водитель молчит, только дверь открывает и помогает занять место сзади. Я уже не сопротивляюсь. Делаю вид, что не знаю ни о чем. Даже не догадываюсь.
Подъезжаем к клинике с черного хода. На улице и так уже темно, не разглядеть ничего. Меня словно прячут.
Как только хватаюсь за эту мысль, она уже не отпускает. А если им плевать на анализы? Ну, не получиться ничего или ребенок-инвалид будет, какая разница? Мне оставят, если что-то не так пойдет. А если все в порядке - заберут?
Сажусь на одну единственную кровать в палате. Тут больше ничего нет. Не предполагается, что меня будет кто-то навещать.
Не знаю, сколько так сижу, может полчаса. Может час. Наконец появляется врач. Мужчина уже в возрасте.
– Катерина, пришли наконец все ваши анализы.
– Я замираю, время вместе со мной. Сейчас все решится. Не знаю, чего уже хочу больше. Заранее вынашивать больного ребенка или лучше уж здорового. В конце концов, он ни в чем не виноват.
– Небольшое отклонение от нормы есть, но в пределах. Документы на согласие у меня есть, поэтому мы начинаем стимуляцию суперовуляции. И все это время вы будете под нашим контролем. Это ваша палата на ближайшую неделю.
– Но у меня работа, квартира.