Заклинатель дождя
Шрифт:
Вскоре окружающее их время застыло и впало в спячку, как заоконные мухи…
– Это покрывает ее, это поперек ее, это под ней, это за ней, это венчает ее, это перед ней… – бурчала под нос Нюра, раскладывая карты в строгой очередности. – Ох, милочка, непросто легла для тебя карта! Все непросто, да не спроста – так карты открылися!
Елизавета Андреевна молча спросила мимикой.
– Да я что? Ты сама, сама смотри… Вишь, выпали затруднения да пустые хлопоты, суета да потери. Впрочем, – Нюра загадочно посмотрела на соседку, – может нагрянуть неожиданная удача. В мужском
– Сказки говорите! Какие там мужчины?! Я вдова, мне бы сына суметь на ноги поднять, да самой раньше времени…
– Ай, не скажи, девонька, не скажи! – Нюра положила ладонь на руку Елизаветы Андреевны и придвинулась к ней как можно ближе. – Вдовья любовь, как рябина после мороза, еще ароматнее и слаще бывает!
– Как вам не стыдно такое говорить! Да я, я…
– Не старайтесь, ей все равно стыдно не будет, – на пороге кухни был Снегов. – Вы ее больше кормите, приваживайте. И тогда она совсем на шею сядет, ножки свесит да без устали понукать начнет. А вы ее советов слушаться станете да побоитесь возразить!
– Какую шею?! Тут вон карты легли черт-те как! – Нюра еще крепче сдавила руку Елизаветы Андреевны. – Ты, девонька, меня слушай, я тебе первой советчицей и помощницей буду. А без меня запутаешься, пропадешь, сгинешь! Не с этим же старым хрычом про жизнь говорить! Знаем, навидались на бабьем веку пьяниц да проходимцев!
– Доброхотка отыскалась! – засмеялся Снегов. – Я, признаюсь, тоже не раз подмечал: как появляется цыганка с картами, тут же начинает попахивать и казенным домом. Притягивают они, что ли, друг друга?
– Извините, мне пора на работу! – Елизавета Андреевна решительно освободила руку. – Вы тут сами, без меня, разбирайтесь!
– А не извиняйтесь, – кивнул Снегов. – К чему нам, простым обывателям, лишние сантименты. Мы по-простому, по рабоче-крестьянскому с Нюрой погуторим. Как в былые годы.
Он дождался, когда Елизавета Андреевна выйдет, подошел к Нюре и, глядя ей в глаза, сказал:
– Еще раз услышу подобное предложение – голову оторву.
Нюра попыталась возмутиться, но Сергей Олегович сжал ее руку в огромной, похожей на клещи ладони и добавил:
– Запомни: без предупреждения.
Перед уходом на работу Елизавета Андреевна, по заведенной еще с детства привычке, мимоходом посмотрелась в небольшое, держащееся на согнутых скобках гвоздей, потускневшее зеркало. Да, она все так же хороша, как раньше. И еще молода. Только лицо осунулось, стало болезненно-сероватым, и в уголках глаз появились морщины. «Боже мой! Как все-таки постарела… А всего-то тридцать пять лет! Если и вправду придется, как говорил Борис, прожить в Немирове пару лет, то за это время превратится в старуху. Наверняка превратится!»
По дороге на работу, в автобусе, Елизавета Андреевна вспомнила, как они с мужем впервые, еще студентами, поехали на Черное море. В тот год Никита удачно съездил в стройотряд, заработал немыслимую для начала восьмидесятых сумму – около тысячи рублей. И в конце дождливого уральского августа, вместо того,
Целый месяц прожили в саманном домике на улице Кати Соловьяновой. Двор утопал в цветущих розах и наливавшемся пьяным соком винограде. С рассветом они оставляли снятую у старой казачки веранду и убегали на пляж, навстречу жаркому, почти тропическому солнцу, навстречу прогретому до самого дна морю, в прозрачных водах которого мелькали серебристые стайки рыб и парили обжигающие розоватые медузы…
Автобус резко затормозил и, вздрогнув на дорожной колдобине, столкнул насупившихся пассажиров.
– Эй, мудло, не дрова везешь! – раздался одинокий окрик еще не успевшего протрезветь работника мясокомбината. – Смотри, куда рулишь…
Через минуту все снова стихло, и под убаюкивающее урчание мотора Елизавета Андреевна продолжила сладко грезить о прошлом…
Окруженные дельфинами, они неслись на прогулочном катере к Джемете. Никита вдруг предложил достать с морского дна жемчужину.
– Здесь нет жемчуга, – она улыбнулась. – Это всего лишь Черное море, а не Индийский океан.
– Тогда я достану для тебя морскую звезду! – Никита, смеясь и, к неописуемому ужасу экскурсовода, не раздеваясь, на полном ходу спрыгнул за борт.
Он достал для нее потрясающей красоты ракушку и был несомненным героем в глазах всех женщин, с завистью посматривавших в сторону Елизаветы…
– Остановка «Мясокомбинат». Конечная! – зычно выкрикнула кондукторша вслед заскрипевшим автобусным дверям.
Люди торопливо выходили из автобуса, щурились играющему в небесах солнцу, выкидывали из карманов билетики, спешно шли по мощеной дороге, ведущей к красным стенам бывшего Богоявленского монастыря.
Из возвышавшихся башен без куполов, покрытых оцинкованной жестью, нелепо торчали антенны, над которыми с карканьем кружились стаи ворон.
– Раскудахтались, суки! Жахнуть бы по ним картечью, чтобы только перья вдрызг, да говна по небу! – обогнавший Елизавету Андреевну мужик в телогрейке хамски подмигнул и пальцем приподнял козырек поношенной драповой кепки.
Наверно, мясник. Или боец со скотобойни… Елизавета Андреевна изо всех сил попыталась вернуть ускользающее видение далекого сказочного августа. Еще немного, хотя бы мгновение… Еще не время просыпаться!
По вечерам они ходили в кинотеатр «Победа», где под открытым небом крутились засмотренные до дыр ленты о Фантомасе и приключениях жандарма. Они беспрестанно целовались и весело вспоминали, как в школьные годы прорезали в резиновых шапочках для бассейна глаза, пугая друг друга вездесущим и неуловимым злодеем. А знаменитая надпись, которой были исписаны все парты, все стены в туалетах: «Мне нужен труп – я выбрал вас. До скорой встречи. Фантомас…»
Потом – бесконечно нежный анапский вечер. Запасшись в ближайшем винном погребке «Черными глазами» или «Букетом Анапы», взявшись за руки, они бежали на городской пляж купаться в свете луны и танцующих на волнах звезд. В раскинувшейся над ними вселенной, в ласковых волнах ночного моря, позабыв обо всем на свете, они любили друг друга…