Заклинатель драконов
Шрифт:
Гэйнор сразу же кинулась к телефону и принялась звонить.
На следующий день она рассказывала Уиллу:
Нельзя сказать, чтобы мне повезло. Несколько человек слышали об этом музее, но никто из них там не был. И точно так же никто не знает доктора Лэя. Предположительно, он — частный коллекционер, с претензиями на научность, возможно, где–то защищал диссертацию, имеет одну–две публикации. Никому не известно, на какие средства существует музей, но все говорят, что у Лэя есть деньги, пожалуй, их даже слишком много, чтобы он был достоин истинного уважения. Сегодня утром я связалась с продюсером той телевизионной программы. Она не знает, что произошло, — я имею в виду
Я чувствую, что это очень важно — его серая кожа, — только не знаю почему.
Хм–м… — Уилл был растерян, он не знал, как реагировать. — Мы должны поговорить с Рэггинбоуном, — естественно последовал такой ответ, — но бог знает, когда он вернется. Как бы то ни было, мы не можем ждать. Ферн — в опасности, где бы она ни находилась, и мы должны ей помочь. Мы не можем игнорировать ключ к тайне, к тому же — это единственное, что у нас есть, даже если это заведет нас в ловушку. Пожалуй, лучше всего будет, если я съезжу в Йорк и гляну на музей своими глазами.
Заведет в ловушку? — тихим эхом отозвалась Гэйнор. — Не уверена, что ты принял правильное решение.
Значит, мы должны быть осторожны. В любом случае ты остаешься с Ферн. Ее нельзя оставлять одну.
— Н–нет, — медленно произнесла Гэйнор. — Я тебе буду полезна. Я же специалист по древним манускриптам.
Они немного поспорили, и Уилл вынужден был согласиться.
Но кто–то должен остаться с Ферн. Папа не может все время находиться в клинике. Можно было бы попросить Гаса…
А ему не покажется странным, — возразила Гэйнор, — что мы оба куда–то исчезаем в такой трудный момент?..
Не покажется. Я скажу ему правду или что–то близкое к правде. Он — викарий, вера в потусторонние силы входит в его обязанности. Он должен все понять, ведь не в первый раз видит нас замешанными в дело, которое не вяжется с нормальным человеческим опытом.
А что с Лугэрри? — спросила Гэйнор. — Возьмем ее с собой?
Как она захочет.
Пока Уилл «вербовал» Динсдэйла, Гэйнор, во внезапном приступе практичности, который чуть приглушил ее страхи, уточнила режим работы музея и долго безуспешно пыталась отыскать его на карте улиц Йорка, которую миссис Уиклоу нашла в куче других карт в кабинете Робина. Гэйнор долго путешествовала по карте, но наконец обнаружила то, что ей было нужно.
Мы собираемся съездить к доктору… — быстро сказала она, объясняя свои поиски. — Он специалист по лечению людей, находящихся в коме.
Ага. — Ясно было, что миссис Уиклоу что–то подозревает. — А Уилл пошел навестить викария. Похоже, что он на правильном пути.
Что вы имеете в виду?
В доме творится нечто дурное, такое же, как и двенадцать лет назад. Она, может быть, и померла, но если вы спросите меня, то я скажу, что она все еще здесь, эта мисс Редмонд. Мой муж всегда предупреждал, что нельзя связываться со сверхъестественным, но, если сверхъестественное начнет к вам приставать, вам нелегко будет от него отделаться. Я видела ее в зеркале в тот день, когда приходила вытирать пыль. Видела–то я ее всего одну минутку и подумала, что мне просто померещилось, но это
Зеркало уже не в моей комнате, — сказала Гэйнор.
Сначала — телевизор, потом — зеркало, — мудро заметила миссис Уиклоу. — Похоже, ты тоже кое–чего видишь.
Похоже… — не стала возражать Гэйнор.
В ту ночь Уилл пробыл около Ферн до двух часов. Когда приехал Робин, чтобы его сменить, Уилл постарался объяснить ему причину их с Гэйнор предстоящего отсутствия.
Специалист по коме? — удивился Робин. — Но на следующей неделе должен приехать такой специалист из Эдинбурга.
У этого парня очень современные методы лечения, — сказал Уилл, подчеркивая слово «современные». — Мы думаем, что надо попробовать все, что только возможно.
О, да, — ответил Робин, взгляд его был печален, отчего он выглядел старше своих лет. — Все, что угодно…
В кухне Дэйл Хауза Уилл с нарочитой медлительностью налил виски в два стакана. Легкий шум заставил его поднять глаза: в дверях стояла Гэйнор, одетая в такую странную ночную рубашку, которую можно было выкопать только в одном из мрачнейших шкафов на верхних этажах. С распущенными волосами и без макияжа она выглядела очень старомодно, уютно и даже как–то успокаивающе. Уилл обрадовался, увидев ее.
Ты же не дожидалась меня, а?
Нет, — ответила она. — Я проснулась. Сон еще не был слишком глубоким. Этот стаканчик для меня?
Этот — нет, но я сейчас… — И он налил виски в третий стакан. — Ты волнуешься из–за поездки в музей? — Она кивнула. — Боишься?
Да. Но я решилась. — Она сделала большой глоток виски, и по лицу ее было видно, что спирт обжег гортань.
Уилл и Гэйнор тихо сидели, молчали, испытывая удовольствие просто от того, что они вместе. Уилл зажег свечу и выключил электрический свет. Сквознячки, которые всегда существуют в старых домах, заставляли танцевать пламя свечи, отчего комната наполнилась движущимися тенями. Но постепенно сквозняки успокоились, и темнота улеглась по углам за пределами желтого круга света свечи, в котором сидели Гэйнор и Уилл.
Зачем ты это сделал? — спросила Гэйнор.
Атмосфера…
В одном углу темнота, казалось, сгустилась, стала определенней. Возникла маленькая тень, тень, которая подобралась в дальнему концу стола странным мягким боковым движением. Уилл пододвинул третий стакан виски к одному из стульев. Гэйнор все еще не совсем понимала, кого она видит, до тех пор, пока кто–то похожий на обезьянку не взобрался на стул и не протянул к стакану длинные пальцы с аккуратными ноготками. Когда существо оказалось в круге света, Гэйнор увидела личико с коричневой кожей, будто вдавленное в широкую голову со спутанными волосами. Черты лица были очень подвижны и выразительны, хотя что оно выражало, Гэйнор не могла понять. Пламя свечи дважды отразилось крохотными бликами в глазах без белков, которые, казалось, сияли и собственным блеском.
Гэйнор не двигалась, парализованная благоговением, вызванным видом этого создания, которое явилось не во сне, не в кошмаре, а наяву и так близко. Это благоговение было смешано с некоторым страхом.
Гоблин одним глотком выпил виски и вытер губы.
Славный гл'точек, — сказал он грубоватым голосом, с акцентом, пронесенным сквозь столетия. — Выпил, чтобы встретиться с дьяволом.
Что–то такое есть у Бернса, — заметил Уилл.
Эх, Берне, — продолжал Брэйдачин. — Он однажды жил в Глен Кракене, не так уж и д'вно. Он был наилучшим из поетов. Он так харашо знал миррр, как не знали мн'гие старые клдуны, хоть с Даром, хоть без оного. А вы–то, вы–то с'бираетесь повидаться утречком со диаволом?