Заклинатель
Шрифт:
Зверев молчал, лихорадочно пытаясь придумать правдоподобный ответ. О таком развитии событий он как-то заранее не подумал.
– Ножик покажи, – ткнул пальцем в сабельную рукоять один из ментов.
– Только осторожнее, она острая и заговоренная, – потянул клинок из ножен Андрей.
– И помедленнее. – В руках у второго стража порядка оказался пистолет.
Новик достал оружие, передал его первому милиционеру рукоятью вперед. Тот попытался согнуть клинок, покачал им, осторожно потрогал лезвие и тут же ругнулся – на подушечке большого
– Молодец, мальчик, – покачал головой второй мент. – Считай, на четыре года ты уже нагулял. За ношение холодного оружия. Только давай без глупостей. По малолетке условным сроком отделаешься. Начнешь чудить – загремишь по-настоящему. Давай, расстегивай ремень и бросай его со всем барахлом на землю. Ну, снимай!
– Вот черт! – вслух выругался Зверев. – Домой, называется, приехал.
– Вот именно, что черт. Не хрен в шутовских нарядах и с мечами по улицам шастать. В КПЗ недельку посидишь – на будущее умнее будешь. Ты бы еще с пулеметом гулять пошел.
Разумеется, эту парочку новик мог убить в одно мгновение. Тем более что затвора милиционер, как он слышал, не передергивал. Но в машине сидели еще двое противников, которые наверняка начнут стрелять. Да и не виноваты менты, что они порядок на улицах охраняют и что с оружием ходить по улицам почему-то запрещено. Рабские законы. Всегда и везде обладать оружием запрещали только рабам. Свободный человек должен иметь возможность защитить себя или свою страну.
– Рабские законы, – вслух повторил Андрей.
– Снимай, а то еще и сопротивление в протокол впишу.
Новик поморщился, расстегнул пряжку и позволил поясу с оружием упасть на землю.
– Руки подними.
Зверев согнул руки в локтях, зажимая грузик кистеня в месте сгиба, заложил ладони за голову.
– Больше никаких сюрпризов нет? – Мент, убрав пистолет, наскоро похлопал его по бокам, по спине, животу, присел, шлепая ладонями по широким штанинам шаровар.
– У меня даже карманов нет, – фыркнул Андрей. – Осторожней, щекотно!
– Ладно, пошли в машину, – подтолкнули его к «жигуленку».
Сбоку опять раздалась ругань: второй милиционер начал убирать саблю в ножны и снова порезался. Заговор Лютобора продолжал действовать.
На заднем сиденье маленькой машинки Зверева зажали с боков задержавшие его стражи порядка, «жигуленок» взвыл сиреной, развернулся, помчался назад по проспекту, потом свернул в какую-то улочку, еще одну. Места были незнакомые, и Андрей старательно крутил головой, пытаясь разглядеть таблички с названием улиц. Как назло, все они находились или слишком далеко, или заслонялись ветками деревьев.
– Мужики, а что это за город?
Менты дружно захохотали:
– Сообразительный мальчик. Не успели повязать, а он уже «дурку» запускать начинает.
Зверев откинулся на спинку и больше никаких вопросов не задавал.
Отделение милиции располагалось на первом этаже двухэтажного кирпичного дома, особняком стоявшего среди уже порядком обжитых «хрущевок». Судя по пышным яблоням под окнами, строилось и заселялось все это еще лет двадцать назад, если не раньше. Машина остановилась под крыльцом, служивые вытащили Андрея из машины, отвели наверх, за пластиковый щит с большими красными буквами и маленьким окошечком для переговоров с просителями.
– Гляньте, товарищ капитан, как золотая молодежь ныне гуляет. – Мент, что задерживал новика, шумно кинул на стол его оружие. – Он, кстати, уже «дурку» гнать начал, так что можно пока протокола не составлять. Пусть в «обезьяннике» посидит, пока родители с адвокатом не примчатся.
– Почему это «золотая молодежь»? – не понял Зверев.
– Ты на лапы свои посмотри. Все в «гайках».
Колец у Андрея было всего два, причем одно – боевое, с канавкой для тетивы. Ну и серебряный браслет – тетиву отбивать. И он, естественно, настолько привык к ним, что давно не замечал.
– Снимай свои побрякушки. – Капитан с повязкой «Дежурный» на рукаве отодвинул пояс с саблей, открыл ящик стола, достал и положил на закрывающее столешницу стекло тонкий бланк. – Будем протокол изъятия составлять. Значит, два ножа простых, один нож большой изогнутый, один ремень…
– Неправильно, – не выдержал Зверев. – Один пояс боевой, одна сабля булатная, суздальская, шестнадцатого века с эмалевой филигранью по золоту. Один косарь простой, боевой, один нож обеденный в серебряном окладе, одна ложка столовая, серебряная, с двумя рубинами на рукояти.
Дежурный остановился, глянул на задержанного, потом придвинул оружие к себе, потянул саблю из ножен. Тронул пальцем клинок – естественно, тут же порезался и недовольно пихнул его обратно:
– А хрен его знает, серебро это или алюминий обычный! Железо как железо. Может, ты его сам из рессоры выточил? Снимай побрякушки! И два кольца из желтого металла. Латунные или медные, ясно. И права тут мне не качай. Конфискат все равно в переплавку пойдет, пусть хоть из дерева ты его выточил. Фамилия! Адрес! Дата рождения! Ты хоть понимаешь, что тебе четыре года за ношение оружия светит, говнюк?
Из находившихся в комнате пяти сотрудников один поднялся, подступил к столу, взял в руки пояс, но обнажать клинки не стал, только осмотрел ножны и рукоять, осторожно опустил обратно, выразительно глянул на другого. Тот тоже поднялся, и они вместе вышли из помещения. Новику это почему-то не понравилось – появилось под желудком какое-то нехорошее чувство. Мент, который его задерживал, поморщился, пожал плечами и тоже удалился. Новик механически отвечал на вопросы, оглядывая просторную комнату. Стол с парой телефонов, фанерные скамьи вдоль стен, большой сейф в углу, чуть дальше – забранная решеткой дверь, за которой стояли в открытой стойке автоматы, лежали рожки и подсумки. Одна дверь – в ведущий на улицу коридор, вторая – в другой коридор, внутренний, расположенный вдоль дома.