Заклятие короля

Пайпер Линдси

Охранник выдернул ее в коридор и грубо потащил в сто­рону арены. Лето вдруг понял, что его не возбуждает, а бес­покоит вид того, как ее связывают и тащат на цепи, как жи­вотное. Ему куда больше нравилась ее наглость, потому что меньше всего на свете он хотел ощущать к ней жалость. Или сочувствовать ее боли.

Ему было достаточно собственной.

Охранники оставили их в Клетке одних, заперли двери сна­ружи. Один из них отдал Лето ключи от наручников Нинн.

Они были здесь одни.

— И что теперь? —

спросила она.

Спокойно и терпеливо, запретив себе чувственные мыс­ли, Лето поставил поднос на скамью у стены. Подошел бли­же. Освободил ее запястья. А затем схватил бледно-золотые волосы на ее макушке, там, где пряди были длиннее всего.

— Сегодня, Нинн из клана Тигони, мы посмотрим, как ты реагируешь на полную неизвестность.

Глава 8

Пожалуй, ему стоило оставить ее скованной.

Она дернулась в его хватке, вздрогнув от боли в процессе.

— Это что, какой-то вариант подземного варварского со­блазнения?

— Соблазнения?

— Ты посреди ночи вытаскиваешь меня из моей комнаты. Одну.— Она вцепилась ногтями в его руки, когда поняла, что просто так он не отпустит. — Как неандерталец, который во­лочит добычу в свою пещеру.

Ее слова встряхнули Лето в тот самый момент, когда он уже решил, что взял свои желания под контроль.

— Я не планировал ничего подобного, неофит. И ничего такого, что ты могла бы себе придумать.

Чтобы сдерживать свои обостренные чувства, требова­лось почти столько же мастерства, сколько требовало их ис­пользование. Вместо того чтобы насладиться ее запахом, ее прерывистым дыханием и тем, как ее тело звенело от ее уси­ленных тренировок, он затолкал сокрушительное желание туда, где держал взаперти все свои эгоистичные импульсы. Ему нужно пробиться сквозь стену, которую она вокруг се­бя выстроила. Физические доспехи он мог ей позволить, но между ее разумом и победой не должно было быть преград.

Лето отпустил ее волосы и снова смерил ее взглядом. Она была зажата. Прямая спина. Напряженные конечности. Он не мог понять, что это: уверенное ожидание его следующего ша­га или балансирование на грани ужаса. Он хотел, чтобы она рычала, а не ждала от него худшего. Возможно, это был изъян работы с женщиной, которая только недавно вышла из лабо­раторий. Да, она была крепкой. И все же вздрагивала чаще, чем ему бы хотелось. Только в Клетке он видел, как она отбра­сывает сомнения и использует свое прошлое как оружие.

Внезапно у него появилась идея, непохожая на все, что он замышлял и использовал раньше. В конце концов, ему ни­когда еще не устанавливали таких сроков: три коротких не­дели, чтобы подчинить, сломать или понять неофита. И ни­когда еще не приходилось тренировать таких женщин. От Нинн он смог добиться лишь видимости послушания и улуч­шения ее физической формы.

Она ждала, что он будет относиться к ней как к куску мя­са, как в лаборатории.

Она ждала новой боли. Продолжения деградации.

Чего она неждала, так это возможности выбирать.

Нинн все так же прожигала его взглядом, но перестала бо­роться. Усталость была видна во всех мелочах. В вялости бро­вей. В пурпурных полумесяцах под льдисто-голубыми гла­зами. В легком тике ее верхней губы. Она слишком сильно гнала себя вперед, и ее способность восстанавливаться от ран и физических нагрузок, которая выросла после первой вспышки ее силы, теперь, похоже, таяла. Ему повезет, если к первому матчу ее уязвимость не успеет стать человеческой.

Его целью было подготовить ее, пусть даже проявив не­свойственную ему нежность. Возможно, суть заключалась не в том, чтобы пробить ее защитную стену, а в том, чтобы про­скользнуть сквозь щели в ее кладке.

Он подошел к скамье, на которой оставил поднос. И сел.

— Я обещал тебе порцию еды. Ты будешь есть?

Настороженность изменила ее черты. Она была красива. Более того, она притягивала взгляд. Даже если бы Лето не назначили ее опекуном и тренером, она бы привлекла его внимание. Настороженной она выглядела моложе — скорей всего, именно такой она была среди людей. Ему не нрави­лись напоминания о том, что когда-то у нее была жизнь за пределами комплекса. Отчасти потому, что эта жизнь впол­не определенно заставляла ее сдерживаться. Отчасти пото­му, что он не хотел сочувствовать ее потере. И отчасти по­тому, что никогда не умел справляться с вещами, которых не мог понять.

Бой. Жжение в уставших мускулах, боль от полученных ран. Захлестывающая волна аплодисментов. Секс с женщи­ной, которая примет его победы в первородный сосуд свое­го тела.

С этим Лето был знаком.

И знал, что даже самое осторожное существо рано или поздно среагирует на еду и мягкий голос.

Нинн потерла лицо, затем основание шеи. Оглядела аре­ну, и ее голубые глаза серебрились от подозрений. Затем по­жала плечами.

— И за что же это?

Она подошла к нему, демонстративно печатая шаг. Миг со­мнений... прошел.

— Ты мог протянуть руку и предложить мне еду, а затем отнять. Согласно схеме «риск — награда» это должно стиму­лировать мой потенциал.

— Слишком много слов для такого пещерного человека, как я. Это означает, что ты будешь есть?

— Только если ты скажешь, что только что почти пошутил.

— Почти.

И она едва уловимо улыбнулась. Настороженность совер­шенно иного рода помогла Лето расслабить кожу, затем про­никла глубже, до самых костей.

Грациозная, несмотря на усталость, Нинн села рядом с ним на скамью.