Заклятие нибелунгов. Амулет дракона
Шрифт:
Прошло еще три дня, и Кальдер почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы плыть на украденном с пристани кораблике в Исландию. Отплывая, он увидел сожженные остатки какого-то корабля, не подозревая, что именно на этом судне Бруния и Зигфинн прибыли во Фъеллхавен.
Друзья стояли на палубе, когда на горизонте появились скалы Исландии.
— Целый остров для нас одних, — протянул Кальдер.
Данаин поморщился.
— Исландия не может нам принадлежать. Люди говорят, что этот остров не приемлет жизни.
— И в этом его сходство с королевством Хургана, — заметил Кальдер. — Что может быть хуже того, что мы уже пережили?
— Судя по моему опыту, — задумчиво произнес
Кальдер покрутил на пальце кольцо, ощутив теплую волну решимости.
— Нас ждут великие дела. Я это чувствую. Королевство Хургана сотрясается в самом основании.
Данаин списал эти слова на еще не до конца излеченную лихорадку.
Зигфинну нелегко было пробираться вперед одному. Слишком многого, что он помнил из жизни своего времени, здесь уже не существовало. Места, которые он хорошо знал, казались чужими, или же их вообще сровняли с землей. Без Брунии принцу было одиноко, и он всегда думал о ней перед сном, но не для того, чтобы утолить свою похоть, как раньше. Он просто беспокоился о ней.
Зигфинн проехал Тальге, Ферху и Лайхфельд, стараясь не бросаться в глаза и не вступая ни с кем в разговоры. По возмутительно плохому курсу он обменял монеты своего отца на то, что жители королевства называли драконталерами — простые, плохой чеканки серебряные монеты разного веса, с одной стороны которых была изображена драконья лапа, а с другой — меч. Зигфинну объяснили, что монеты символизируют вечный союз Хургана и Фафнира, и ему всякий раз было больно брать в руки эти деньги.
Зигфинн не знал, что Хургану известно о нем, но на время поездки он взял себе новое имя — Рагнар. Если его спрашивали, то Зигфинн говорил, что путешествует между провинциями, доставляя сообщения от властей. После этого большинство людей старались держаться от него подальше — страх перед Ордой был больше, чем любопытство.
Зигфинн с трудом учился еще одному качеству, необходимому, чтобы быть незаметным среди чужестранцев. В этом мрачном королевстве дракона говорили иначе, чем он привык. Слова звучали более резко, а речь была лишена всех красивых выражений. Преобладали твердые согласные, а к окончаниям прибавлялись шипящие звуки. Речь образованных людей сменилась говором ремесленников, имена теперь писались по-другому, а города получили новые названия.
Зигфинн узнал, что Хурган называл все свое королевство Бургундией, но за десятилетия это название стали произносить как Бурантия. Других стран на континенте не было, и лишь на юге мавры отчаянно сражались за свои территории. Бургундией по-прежнему называли прирейнские земли, а столицей был Вормс. Вормс был всем — и святой землей, и проклятием.
Зигфинн скакал по ночам, когда светила луна, а днем в основном спал, чтобы избежать встреч с незнакомцами. У одного летописца он купил карту, поэтому ехал по направлению к Вормсу, огибая крупные торговые пути. И все же время от времени он натыкался на патрули ордынцев, ведь они встречались повсюду в королевстве. Старый крестьянин рассказал Зигфинну, что Хурган превращает юношей в полудемонов и таким образом уничтожает любую попытку восстания в стране. Неудивительно, что о серьезном противодействии тирану и подумать было нельзя. Да Зигфинн и не думал, что кто-то захочет отдать свою жизнь в борьбе с правителем. Люди боролись за свое существование, и за сотню лет правления дракона они устали и лишились всякой решимости. Возможно, дело было не только в жестокой тирании Хургана, но и в понимании того, что деспот не умрет. Как бы ни было плохо при любом другом владыке, люди полагались на течение времени, ведь правитель был смертен. Однако в случае с Хурганом все было иначе — он мог сидеть на троне даже тогда, когда погаснет солнце. Никто из жителей королевства, сколь бы старым он ни был, не помнил, как было раньше. «Раньше» скорее казалось мыслью, утратившей свое значение. Не помня, что прежде все было по-другому, люди не могли представить, что в будущем что-то может измениться.
Провинции обеднели и стали пустынными, но ближе к Вормсу местность заметно оживлялась. На улицах толпились торговцы, в некоторых тавернах не было места, чтобы поставить лошадь на ночь, а на обочине крестьяне продавали продукты прямо с тележек. Выбор был не очень богатым, но и не столь скудным, как во Фъеллхавене. Если человек располагал достаточным количеством талеров, то он мог купить себе мяса, фруктов или вина, а когда рядом не было ордынцев, то и оружие, женщину на ночь, а еще тайны.
Зигфинну нравилось, что он перестал быть одиноким всадником. За свою жизнь он привык к придворной суете и радовался компании. Принц болтал с рыночными торговками, пил со слугами и даже помог одному купцу, продававшему ткани, починить колесо у телеги. И только когда неподалеку проходили ордынцы, Зигфинн отступал в тень, чтобы они его не увидели.
Такое поведение не особенно бросалось в глаза, потому что так поступало большинство окружающих его людей. С Ордой не стоило связываться, не стоило говорить без приказа, а взгляд нужно было опускать к земле. Полуразложившиеся головы на обочине дороги свидетельствовали о том, что лучше придерживаться подобной тактики.
Иногда, в основном в сумерках, на горизонте появлялся силуэт Фафнира, а ночью его огненное дыхание озаряло тьму, словно молния. В такие моменты даже в самых отдаленных селениях люди умолкали, надеясь, что чудовище не обратит на них внимания. Правление Хургана исказило их сознание, и они покорились.
Зигфинн думал, что до Вормса ему ехать еще дня два, как вдруг перед ним появились первые скопления домов, таверны и конюшни, расположенные в пригороде. Судя по всему, столица росла, распространяясь вглубь страны, словно опухоль, переползая через холмы и долины, и сейчас занимала треть территории бывшей Бургундии. Вормс был больше Рима, Византии и Александрии.
Но он уже и не был настоящим городом. Раньше города строили надежно, с хорошими улицами и сточными канавами, теперь же внешние кварталы состояли из наспех сооруженных глиняных хижин без окон. Застройки велись без плана, и домики, казалось, боролись друг с другом за место под солнцем. Люди жили в условиях, в которых не стали бы жить и свиньи. Повсюду стояла чудовищная вонь, а дороги не знали брусчатки. Если вы не хотели заразиться проказой или другой хворью, распространявшейся от сидевших вдоль дороги нищих, лучше было просто не дышать. Соскочив с лошади, Зигфинн повел ее под уздцы по переулкам города, бывшего когда-то самым красивым на континенте. Здесь повсюду бродили ордынцы, но они вели себя с необычным равнодушием. Как и подозревал принц, в своей цитадели они не ожидали сопротивления и поэтому оставались спокойными.
Зигфинну хотелось осмотреться, чтобы понять, что тут и как. Он купил у пекаря полбуханки хлеба, заплатив больше, чем от него требовалось, и незаметно задал пару вопросов о том, как ему добраться до бургундского замка. Торговец помрачнел.
— Не называйте его так. Это оскорбляет память королей.
Зигфинн не понял.
— Почему я не должен называть замок его именем?
— Бургундского замка больше не существует, господин. Вам нужен замок Драконья Скала.
Принц не выказал удивления.