Заклятие старой колдуньи
Шрифт:
Цыпа-цыпа!
Прекрати! Коул, тебе давно пора остановиться. Мне страшно…
Цыпа-цыпа! — не унимался мой брат.
Хватит! — взмолилась я и смяла в ладони бутылку. — Чертовщина какая-то… Почему она так сказала? Зачем?
Может, спятила? — предположил Коул.
Нет. Она не сумасшедшая, она злая. — Словно защищаясь от грядущей беды, я обхватила себя руками за плечи. — У меня такое чувство, будто скоро с нами произойдет что-то ужасное.
Коул криво усмехнулся.
— Что может с нами случиться,
9
— Ты купила подарок для Люси-Энн? — спросила мама за ужином.
Я прожевала спагетти.
— Еще нет.
Мама удивленно подняла брови.
Я думала, ты ходила в город за компакт-диском для нее.
Передай мне пармезан, — перебил папа. До сих пор он ел молча. Должно быть, у него выдался скверный день.
Ничего не понимаю… — продолжала мама. — Чем же ты занималась после уроков, Кристал?
Ничем, мама. — Я вздохнула. — Может, поговорим о чем-нибудь другом?
У тебя весь подбородок в соусе, — вмешался Коул.
Я скорчила гримасу.
— Спасибо за внимание. С кем поведешься — от того и наберешься.
Коул показал мне язык с прилипшей к нему половинкой тефтели. Достойный ответ.
Я забыл спросить, как прошла тренировка, — вдруг спохватился папа.
Давай лучше не будем об этом, — попросила я.
Мама отложила вилку и сдула со лба волосы.
— Да что это с тобой сегодня?
Я уставилась в тарелку и призналась:
— Тренировка прошла неудачно. Тренер Клей дала мне шанс, а я играла… хуже некуда.
— Значит, есть над чем поработать, — вставил Коул.
— Коул, помолчи, — прервала мама.
— А я ушиб палец! — захныкал он.
Об этом потом. — Мама повернулась ко мне. — Так, значит, ты играла неважно?
Я… споткнулась и упала, когда вела мяч. Дважды, — призналась я. — И ни разу не попала в кольцо. Мяч его даже не задевал…
Может, в следующий раз… — начал папа.
Это был мой единственный шанс пробиться в основную команду! А я его упустила! Я валилась с ног от усталости, к тому же не выспалась и…
Но ты по-прежнему запасной игрок, — мягко напомнила мама. — Когда-нибудь у тебя все получится.
На завтра у вас назначена тренировка? — спросил папа, подкладывая себе еще салата.
Я покачала головой.
Нет, завтра днем репетиция хора. Кстати, и у Коула тоже. Через месяц мы будем участвовать в концерте для выпускников школы.
Я буду дважды солировать, — похвастался Коул. — Я единственный в хоре пятиклассник!
— Нашел чем хвалиться, — фыркнула я.
Мама перевела взгляд на руку Коула.
Где ты ушиб палец? — спросила она.
Нигде. Мне просто захотелось что-нибудь сказать.
Миссис Меллон, учительница музыки, — миниатюрная, похожая на птичку женщина. Она всегда носит серые свитера с серыми юбками или брюками, ее сероватые волосы торчат во все стороны, как перышки, нос остренький, как у воробушка. А иногда она напоминает мне цикаду. Нас, хористов, она называет
канарейками.
В нашей школе нет кабинета музыки, поэтому после уроков мы собираемся в большом классе. В хоре восемь человек — четыре мальчика и четыре девочки. Почти все хористы учатся в шестом классе, только Коул — в пятом. Большому хору было бы негде разместиться.
Миссис Меллон опаздывала. Мальчишки расшалились и принялись обстреливать друг друга из резинок, а девчонки — снисходительно посмеиваться и болтать. Когда миссис Меллон наконец появилась, приглаживая руками волосы-перья, то сразу приступила к делу.
— Концерт через две недели, — многозначительно объявила она. — А мы еще не знаем, что будем петь.
Мы согласились, что нам необходимы дополнительные репетиции. Люси-Энн, наше единственное сопрано, подняла руку:
— А может, будем просто открывать рты под фонограмму?
Все засмеялись. Но, присмотревшись, я поняла, что Люси-Энн не шутит.
— Лично мне не до смеха, — сказала миссис Меллон строго. — Давайте посмотрим, на что мы способны.
И мы начали распеваться, но нам помешал большой черный паук, свалившийся откуда-то с потолка прямо на голову Люси-Энн. Она взвизгнула и затрясла белокурыми кудрями, а потом принялась смахивать паука обеими руками. Наконец паук плюхнулся на пол, и Коул его раздавил.
— Раздавить паука — плохая примета, — предупредил моего брата мальчик по имени Лар-ри.
Коул пожал плечами и повозил подошвой туфли по полу.
Начнем с «Прекрасного Огайо», — предложила миссис Меллон, делая вид, что не заметила злополучного паука, и зашелестела нотами на пюпитре. — В прошлый раз он у нас совсем не получился.
Там слишком сложная партия сопрано, — заметила Люси-Энн.
Плохому танцору всегда туфли жмут, — поддразнил ее Ларри. По-моему, он влюбился в нее.
Миссис Меллон прокашлялась.
— Ребята, посерьезнее! — И обернулась к Коулу. — Ты разучил свою партию?
— Разумеется, — солгал мой брат.
— Тогда попробуй спеть ее. Только не забудь: ты вступаешь через три такта.
— Помню, — заверил ее Коул.
На прошлой репетиции он ни разу не вступил вовремя.
Миссис Меллон подняла руки, улыбнулась и взмахнула ими, подавая сигнал.
Мы запели «Прекрасный Огайо» — это сентиментальная, даже слезливая песенка, но мне нравится ее мелодия. На этот раз песня звучала неплохо — до тех пор, пока не вступил Коул: он глубоко вздохнул, шагнул вперед, подождал три такта и запел: