Заклятие
Шрифт:
Я пристально на него посмотрела:
– По-моему, я уже где-то это слышала.
– Сейчас я говорю искренне. Ам, посмотри на меня…
Я приподняла подбородок и нехотя посмотрела на Эдуарда.
Его зеленые глаза были чистыми и открытыми. Такими, какими он когда-то на меня смотрел. Кажется, действительно произошло что-то серьезное, раз в нем произошли столь… значительные перемены.
– Ты мне веришь? – невероятно тихо спросил он.
Мы несколько секунд пристально вглядывались в глаза
– Верю. Но, как бы там, ни было, все равно хотела бы остаться в университете. Думаю, будет лучше, если мы действительно поговорим в библиотеке. Так мне будет спокойнее.
Эдуард утвердительно кивнул головой, и мы направились вперед вдоль коридора.
Спустившись на второй этаж, Эдуард прибавил ходу, и я начала едва за ним поспевать. Происходящее начинало вызывать у меня подозрительность.
Пару мгновений спустя он отворил одну из тяжелых дубовых дверей и придержал ее специально для меня.
Внутри просторного помещения оказалось на удивление тепло. Гораздо комфортнее, чем было в коридорах и аудиториях. Вокруг красовались аккуратные дубовые стеллажи с книгами в самых разнообразных переплетах, посреди зала примостились удобные столы для чтения, а на второй этаж, огороженный аккуратными балюстрадами с резными балясинами, вела небольшая винтовая лестница с медными узорами у оснований ступеней.
Нос ласкал сладковатый запах пыли и старой бумаги. За высокими окнами, что располагались почти под самым потолком, было серо и неприветливо. Кажется, погода вконец испортилась.
К реальности меня вернул тихий скрип стула с мягкой зеленой спинкой. Эдуард отодвинул его и жестом пригласил меня сесть.
– Спасибо, – тихо протянула я, а когда он, наконец, приземлился с противоположной стороны стола, добавила: – Так, о чем ты хотел поговорить со мной?
Повисла неловкая пауза. Пытаясь совладать с мыслями, мой бывший нервно теребил лямку на сумке для переноски ноутбука, которую он положил слева от себя.
– Так сразу и не начнешь… – неуверенно протянул он, положив руки прямо перед собой.
Я смерила Эдуарда пристальным взглядом и сложила руки на груди. В помещении становилось душно. Под воротником свитера неприятно заныло.
– Эдуард, послушай, если ты всего лишь…
Я не успела закончить. Он посмотрел мне в глаза и снова принялся извиняться:
– Во-первых, повторюсь… мне безумно, просто невероятно жаль, что все так произошло, Амелия! Прости меня, пожалуйста… Прости за все то зло, что я тебе причинил, прости, что столько раз вел себя как самый настоящий придурок!!!
– Эдуард, я уже сказала… – с недовольством в голосе протянула я, – Что было, то прошло! Мне не хотелось бы снова говорить о произошедшем. То, что ты пытался сделать… просто отвратительно! Я никогда
В глазах моего бывшего промелькнула боль, а его руки нервно дрогнули.
– Сам не знаю, что на меня тогда нашло. Наверное, мне была ненавистна даже мысль, что ты так быстро смогла полюбить кого-то другого, что он прикасается к тебе, что…
– По-моему, ты себе замену нашел гораздо быстрее, чем я! – подметила я, изогнув бровь. – Мари ворвалась в твою жизнь… довольно стремительно.
С губ Эдуарда сорвался вздох:
– Амелия, тебе ведь не хуже меня известно, что я никогда ее не любил. Ты прекрасно знала, что идея нашей с ней свадьбы принадлежала исключительно моей матери.
Внутри живота мигом затянулся болезненный узел. Грудь словно кинжалом пронзили. Я знала, что мы с Анджеем были предначертаны друг другу самой судьбой, и ни одна сила на земле (даже самая большая) ни за что на свете не сможет нас разлучить, но воспоминания о том болезненном периоде моей жизни, пережитом вскоре после расставания с Эдуардом, мигом дали о себе знать. Ведь тогда ИМЕННО он был моей первой и единственной любовью.
– Эдуард, прошу тебя, не надо.
– Отец был против всего этого, – пропустив мое замечание мимо ушей, продолжил бывший. – Он не раз говорил матери о том, что она рушит мою жизнь из-за собственной жажды к наживе… Что она рушит и твою жизнь тоже!
Я почувствовала, как горло сжалось. Кажется, я вот-вот была готова разреветься. Только этого не хватало…
– Ты даже не представляешь, что было со мной, когда я узнал о случившемся! Я себя возненавидел, решил, что мне остается сделать то же самое…
За толстыми дверьми послышались тихие отголоски голосов. Кажется, студенты начиналирасходиться по аудиториям на оставшиеся занятия.
– Мне хотелось немедленно примчаться к тебе в больницу и ко всем чертям послать эту тупоголовую силиконовую курицу, но мать меня не пускала. Она сказала, что ты все равно не захочешь меня видеть.
– Тогда ты сделал мне очень больно, Эдуард.
Мой тихий голос глухо отразился от высокого потолка. Подбородок предательски задрожал.
– Я знаю, Амели, знаю. И вечно буду ненавидеть себя за это.
Он на мгновение замолчал, а затем снова продолжил:
– Когда ты вернулась в университет, я решил, что лучше всего сделать так, чтобы ты держалась от меня подальше. А самый простой способ заключался в том, чтобы вести себя с тобой так, чтобы ты даже не подумала больше ко мне приближаться, чтобы вовеки меня возненавидела… Я знал, что один неверный шаг, и я снова окажусь рядом. – Эдуард горько усмехнулся. – Черт, да я и так вечно оказывался где-то неподалеку! Хотел этого, хотел всегда…