Заклятие
Шрифт:
– Ну да, это они. Надо будет обязательно представить вас друг другу.
Смуглые щеки девушки снова покрылись едва заметным румянцем, а у меня на душе вдруг сразу же потеплело. Сама не знаю почему, но ее внешний вид, тихий голос и смущенные ужимки вызывали у меня внутри чувство какого-то странного спокойствия. Такого, которое я обычно испытывала только тогда, когда находилась в кругу только самых близких людей.
– Еще раз спасибо за то, что заступилась за меня… Но, вряд ли твоим друзьям будет со мной интересно. Они такие…
– Ну что за глупости! – протянула я, беззаботно махнув рукой. – Они будут безумно рады с тобой пообщаться! Особенно Полина! Она говорит о тебе с тех самых пор, как ты только появилась на факультете. А на Петровскую вообще не стоит обращать внимания! Все, на что она способна, так это на распускание дурацких слухов.
Я замерла, поняв, что в порыве благожелательности, взболтнула лишнего. Ясмин бросила на меня короткий взгляд и принялась рассеянно водить пластиковой ложкой в кружке, с уже успевшим остынуть кофе.
– Знаешь, все то, что обо мне говорят… это неправда. По крайней мере, половина – уж точно. Я никогда не…
– Знаю, – ответила я, понимая, что девушке вряд ли удастся спокойно закончить эту фразу. – Никто из нас никогда не верил во всю эту чушь… К тому же, мы с тобой, в некотором роде, подруги «по несчастью».
– Догадалась, – улыбнулась Ясмин, – Когда я пришла, то мне почти сразу же стали рассказывать о том, что у тебя случилось с тем парнем из первой группы. Мне… безумно жаль.
Я снова отпила чая. Горячая жидкость приятно согревала горло.
– Все уже в прошлом. Сейчас я в полном порядке. Все мы люди и, порой, совершаем ошибки. Тогда я действительно впала в депрессию и… сотворила глупость. Но, на этом все. Ты, возможно, слышала, что меня кто-то называл…
– Слышала. Но тоже ни разу в это не поверила. Также, как ты и твои друзья не верили в слухи обо мне.
Ясмин вдруг запнулась, а потом осторожно добавила:
– Как по мне, наркоманы и сумасшедшие выглядят абсолютно по-иному. Уж точно не так, как выглядела ты.
– Благодарю покорно, – хохотнула я.
– Ты очень милая, Амелия. А еще жизнерадостная. Люди, которые «затерялись во тьме», абсолютно не такие. Их глаза безжизненны, пусты и бессмысленны… Совсем как черные дыры.
– Интересное сравнение, – подметила я. – Можно было просто сказать, что они… словно постоянно под «кайфом», и все.
– Под «к-а-й-ф-о-м»? – неуклюже повторила за мной Ясмин, старательно проговаривая каждую букву. – Такого слова я еще не знаю. Оно хоть отдаленно напоминает то, что описала я?
Я звонко рассмеялась.
– Ну, если судить с точки зрения поэта или философа… то вполне! С тобой интересно…
Девушка улыбнулась и, мгновение спустя, вновь рассмеялась. Так же, как и я. Искренне и весело.
«И почему я раньше не начала с ней общаться? – подумала я про себя. – Ясмин действительно очень милая. От нее так и исходит позитив! Нужно было только немного ее разговорить…».
–
Ливанка вдруг тяжело вздохнула, но все же ответила:
– Ну, скажем так: я попала сюда по причине… некоторых семейных проблем.
– Если не хочешь рассказывать, то я пойму, – протянула я, понимая, что не имею никакого права на то, чтобы расспрашивать ее о чем-то.
– Да нет, здесь нет ничего такого, – с грустью в голосе протянула она, смотря куда-то в сторону, – Просто, мне немного не по себе. Понимаешь, я здесь уже почти третий месяц, а ты первая кто поинтересовался этим напрямую.
Я хотела было ответить, но Ясмин улыбнулась и продолжила:
– Знаешь, к «невидимости» быстро привыкаешь.
– Как по мне, иногда это плюс, – я допила остатки чая и также улыбнулась. – Ты даже не представляешь, как еще совсем недавно я буквально мечтала стать «невидимкой». Все бы отдала за то, чтобы никто не пялился на меня тогда.
– Я понимаю.
Я огляделась. Кажется, мы с Ясмин остались в столовой совсем одни. Даже буфетчица со своим мобильником куда-то испарилась.
– Моя мама умерла, когда мне было восемь, – продолжила девушка рассказ. – Мы с братьями остались на попечении отца. Он возглавляет одну из ливанских корпораций по добыче драгоценных металлов. У него есть филиалы в Нью-Йорке, Токио, Абу-Даби… ну, и в Бейруте, конечно же. Его часто не бывало дома, а семью нам заменяла бабушка и всевозможные тетушки…
– Могу представить, – ответила я. – Мой папа владеет строительной фирмой, а у мамы небольшая редкация и фотостудия прямо при ней. Конечно, это не совсем то, но, если тебе станет легче, то их тоже очень часто не бывает дома.
Ясмин улыбнулась.
– Думаю, считается.
Я привстала и выполнила неуклюжий реверанс. Ливанка снова засмеялась, а затем продолжила:
– Мне тяжело жилось со старшими братьями. Нет, я очень их любила, но все же. Постоянные споры, борьба за игрушки, компьютер, переходный возраст, бунтарство и так далее… Понимаешь?
– Ну, про бунтарство и переходный возраст очень даже. А вот про братьев… прости! Я единственный ребенок в семье и, наверное, это делает меня… в некотором роде «эгоисткой» что-ли!
Ясмин понимающе кивнула:
– В общем, когда мои братья окончили школу, папа отправил их учиться за границу. Одного в Сорбонну, другого в Гарвард. Я же заканчивала последние классы школы и буквально «считала» дни по пальцам до того самого дня, когда должен был наступить выпускной. Мне не нравилась обстановка у нас дома. Папа возлагал большие надежды на мальчиков, а меня старался держать… в некоторой «узде». Большинство тетушек было слишком консервативно, и вот, однажды я узнала от них о том, что после окончания школы, отец задумал выдать меня замуж…