Заклятие
Шрифт:
Моц бывший нервно провел рукой по волосам. Повисла очередная пауза. Он, явно подозревал неладное, но фактов у него явно все еще не хватало.
– Не знаю, – наконец заключил он. – Возможно, его взбесил тот факт, что я тебя увел, и он слетел с катушек. А потом в порыве ярости напал на нас.
Я с ужасом представила перед собой могучее лицо Киана и то, как он заносит над моей головой свою огромную изогнутую секиру.
– Тебе нужно поговорить с психотерапевтом, Эд… По-моему, ты действительно рехнулся, – заключила я. – Ты правда веришь в сказки? Кто Анджей, по-твоему, такой? Вампир?
«Ну, одно из этих определений почти правда…», – подумала я про себя с горечью.
– Не знаю, – повторил он, а затем снова посмотрел прямо на меня. – Но здесь явно что-то не так, Амелия. Не знаю, что именно, но обязательно выясню. Возможно, я действительно все придумал, ведь все то, что мне кажется просто физически невозможно… Но, факты говорят сами за себя! Я просто обязан во всем разобраться. Ради тебя…
Он запнулся, а затем, несколько секунд спустя, добавил:
– И ради себя самого. То, что всплывает в смутных отрывках моего подсознания, не дает мне покоя, и я просто обязан докопаться до истины.
– Тогда обратись к психотерапевту, – повторила я, понимая, что у нас с ребятами явнл вырисовывается очередная «серьезная проблема». Нужно было срочно что-то придумать, чтобы секрет Анджея остался непоколебимым. Ровно, как и мой собственный. Если Эдуард начнет «копать» дальше, то обязательно доберется до истины. Я прекрасно его знала.
– Амелия, он преступник, и я это докажу! Он не достоин тебя… – почти по-звериному прошипел бывший.
– Тут даже нет ни одной фотографии, – протянула я, понимая, насколько неубедительно прозвучал мой довод. – На свете тысячи Анджеев Моретти! А тот, что «живет» на страницах этих документов и вовсе вероятнее всего уже давным-давно мертв.
Эдуард презрительно фыркнул и одним рывком сгреб бумаги со стола.
– Я добуду фотографии, и тогда ему не отвертеться! Если он не преступник, то…
Он вдруг снова запнулся.
– Так… – прошипела я, резко вскакивая со стула.
Моя, перегруженная учебниками сумка перевесила, и стул глухо шлепнулся своей дубовой спинкой об выгоревший красно-зеленый ковер.
– Тебе стоит разобраться со своей головой, Эдди! Возможно, то нападение сдвинуло твои мозги в какую-то неправильную сторону. А может, виной всему тот факт, что в этот раз ИМЕННО ОНА тебя бросила.
В глазах моего бывшего возлюбленного промелькнула боль. Он вдркг буквально оторопел. Рука с зажатыми в ней листами заметно затряслась.
– Как ты можешь так говорить, Ам? – еле слышно прошептал Эдуард, снова посмотрев мне в глаза. – Твои слова… ранят. Но не потому, что то, что ты сказала – правда.
Я с силой втянула в себя воздух.
– А потому, что я никогда не переставал тебя любить, а ты… очевидно, слишком быстро меня забыла.
– Я ухожу, – отчеканила я, и, подняв сумку с пола, резво направилась прочь.
– Ты же знаешь, что я не оставлю просто так это дело, Ам…
– Больше не подходи ко мне с подобными глупостями, будь любезен, – бросила я напоследок. – Это неразумно. Хорошего тебе дня.
Эдуард, кажется, хотел добавить еще чо-то, но мне было не суждено услышать, что именно, так как тяжелая дубовая дверь громко захлопнулась и оградила меня от той
Нужно было срочно рассказать обо всем ребятам. Нужно… как-то разрешить эту ситуацию, причем немедленно! Нельзя подвергать наши жизни такой опасности так же, как и жизнь самого Эдуарда. Он обо всем узнал, а это означает, что Верховный Совет Кланов мигом откроет на него охоту, как только им станет обо всем известно. Только самая «верхушка» общества знала о существовании Темного мира, остальным же людям (или, «Земным», как их окрестила Летопись) знать обо всем происходящем не полагалось. Даниель уже не раз рассказывал о том, как «непосвященным», порой, дорого приходилось «платить» за случайно снизошедшее на них знание.
Голова шла кругом. Меня «била» мелкая дрожь. По коже вдруг поползли мурашки. До окончания пары оставалось еще пятнадцать минут, а уйти я не могла в виду того, что нужный мне преподаватель еще даже не приехал. По коридорам слоняться не хотелось, так как я сразу же могла схлопотать замечание за прогул, а Даниеля сегодня в университете, как назло, не было.
В животе предательски заурчало, и я подумала, что неплохо было бы «навестить» буфет и что-нибудь перекусить.
Со скоростью звука преодолев пару коридоров, я в мгновение ока оказалась на месте.
Не успела я войти внутрь помещения, как мне в нос ударил запах свежеприготовленного супа и выпечки.
Народу в столовке было не больше, чем на занятиях. Кажется, вирус гриппа действительно проявился у многих. Нужно было срочно просмотреть новости. Может, кто-нибудь уже успел развить свои собственные «теории» относительно всего происходящего…
Моя рука сразу же потянулась к карману джинсов. Туда, где лежал телефон.
Несмотря на то, что со стороны кухни по просторному помещению расползался теплый ароматный пар, все равно здесь оказалось довольно прохладно. Так, словно кто-то внезапно отключил отопление. Окно в правой стороне зала, расположившееся прямо напротив витрины с обедами, непонятно для чего было открыто настежь.
Выбрав себе булочку с корицей и крепкий черный чай с лимоном, я направилась к кассе.
– Послушай, лучше уйди по-хорошему, иначе… у тебя будут проблемы! – донесся до меня знакомый до боли приторный голос, в интонации которого никогда нельзя было распознать, правду он говорит или только притворяется.
Поставив поднос на столик раздачи, я стала дожидаться, когда кассирша, с кем-то увлеченно болтающая по телефону, меня рассчитает.
– Но, я первая заняла это место… – послышался тихий лепет. – Почему я должна уходить?
Я обернулась.
Петровская с самодовольным видом склонилась над чьим-то столиком. На ее лице застыла гримаса недовольства, смешанная с усмешкой. Виолетта стояла рядом и театрально жестикулировала своими тощими руками, скрытыми под теплым свитером, выполненным крупной вязкой.
– Потому, что Оля всегда здесь сидит, ясно?! Это был «наш» столик еще задолго до твоего появления здесь! Проваливай отсюда, слышишь?! Еще вирус Эбола от тебя не хватало подцепить…
Ольга нервно начала теребить свои идеально наманикюренные ногти, а затем слащаво-приторно пролепетала: