Закодированный
Шрифт:
Женя Шлиман, сидевший точно напротив своего друга и врага, заранее торжествовал.
Футболисты «Энергии» вышли на поле, как гладиаторы на арену, куда должны выпустить свирепых львов, и во взглядах, которые они обращали в сторону сидящего на центральной трибуне Димы Орловского, читалось: «Ave, Caesar, morituri te salutant!».
Публики собралось много – чуть не всё взрослое население Чихова.
Татьяна, конечно, не пошла
– А мы и не собирались, – сказал Толик, – мы на пруды рыбу ловить!
И, уехав на велосипедах, они окольными путями пробрались к стадиону, бросили велосипеды в кустах, а сами полезли на трибуны известным путем: через гаражи на дерево, с дерева по толстым веткам подобрались к забору, а дальше уже пустяки.
Вся чиховская милиция, конечно, тоже присутствовала – редкий случай, когда долг совмещается с интересом.
Харченко слушал, как шумят трибуны, видел это нетерпеливое многолюдье, понимал, что ждут героя – Гену Колычева, не зная, что он никакой не Гена и никакой не Колычев.
Он сказал стоявшему рядом Лупеткину:
– Вот тоже… Тут вкалываешь, работаешь головой с утра до ночи – и спасибо никто не скажет. А этот ногами чего-то такое сделал – полный восторг.
Лупеткин не согласился с начальником:
– Не просто ногами… Талант нужен!
– А для нашей работы таланта не надо?!
Харченко обиделся.
Но вдруг лицо его просветлело. Он направился в помещение стадиона, где одевались, готовясь к матчу, футболисты.
– Куда это вы? – остановил его помощник Везухова. – Нельзя!
– Мне можно, – отстранил его Харченко.
Он подошел к Гоше, дружески улыбнулся ему, протянул руку. Тот приподнялся, пожимая ее, и Виталий шепнул ему на ухо:
– Не Гена ты, Гоша. Мне ответ на запрос пришел. Отойдем.
Виталий отвел Гошу в сторонку и показал ему ответ из Москвы и фотографию.
Гоша долго разглядывал, а потом растерянно спросил:
– А как же? Но я же… Я играю же!
– Мало ли кто играет. Пару раз хорошо сыграть и я могу, – объяснил Виталий.
И ушел, отмщенный.
Игра началась.
«Тайфун» действовал по уже наработанной за последние игры схеме: любыми способами пихать мяч вперед и, как только появляется малейшая возможность, передавать Гоше, который по обыкновению маячил у чужой штрафной, закрываемый сразу тремя игроками «Энергии». Но вот один из них упал, второй об него споткнулся, а третий слегка зазевался – как раз когда Гоше послали мяч. Гоша остановил его – правда, не так ловко и четко, как обычно, примерился, ударил… Мяч пролетел метрах в десяти возле ворот.
Что ж, со всеми случается.
Но вот и второй раз попал мяч к Гоше. Он размахнулся – и ударил почему-то не по мячу, а вонзил ногу в газон, да еще и упал от этого.
Трибуны выли и свистели.
«Энергия» приободрилась и на 38-й минуте вколотила «Тайфуну» гол.
Дима плясал на трибуне и показывал Жене кукиш.
Но на 43-й минуте вражеский игрок скосил Гошу в штрафной.
Дима уныло сел. Два промаха форварда «Тайфуна» его не успокоили. Наоборот, раздосадованный этими ошибками, большой футболист несомненно сейчас реабилитируется.
Гоша поставил мяч на отметку, отошел.
И, как уже с ним было, увидел предвидящим мысленным зрением: мяч летит влево. Мимо ворот.
Гоша тряхнул головой, прогоняя дурман, разбежался, глядя в правый верхний угол.
Вратарь, видевший матч с «Чихалты», не знал, что и думать.
И, как его коллега, принял верное решение: поверить наглости бьющего и прыгнуть именно туда, куда он целится.
И он прыгнул – и напрасно: Гошина нога крюком зацепила мяч и послала его не просто влево, а чуть ли не параллельно линии ворот, на трибуны.
Что тут началось!
Рев, свистки, на поле летят бутылки, огрызки, банки из-под пива…
Везухов надсадно кричит:
– Вон с поля!
Дима танцует на трибуне.
Женя сидит, окаменев.
Гоша побрел к краю поля.
– Чтобы я тебя никогда не видел! – с предсмертным хрипом налетел на него Везухов, сдирая с Гоши форму.
Гоша некоторое время тупо сидел в раздевалке. Потом поплелся в гостиницу. Там администраторша сказала ему, что он выписан. И без документов не положено вообще.
Ночью Татьяна проснулась не столько от звуков, сколько от какого-то предчувствия.
Нехорошо поташнивало в сердце.
Но, прислушавшись, различила и звуки: странные, откуда-то со стороны сарая.
Встала, накинула халат, вышла из дома.
В сарае кто-то всхлипывал и бормотал.
Она открыла дверь.
Гоша стоял на кровати, спиной ко входу, привязав к балке веревку, готовился всунуть в петлю голову.
– Ты что это делаешь, паразит? – спросила Татьяна.
Гоша вздрогнул, обернулся. И закричал:
– Моя жизнь, что хочу, то и делаю! Не подходи!
И утер из-под носа слезы, смешанные с соплями.
И опять показался он Татьяне не мужчиной, а подростком: так подростки широко разевают рот, когда кричат в обиде или злости – гораздо шире, чем нужно для издавания звуков. И руками нелепо махал. И хлюпал.
– Успокойся! – прикрикнула Татьяна.
– Все равно повешусь!
– А я против? Только почему здесь? Ты мне детей до смерти напугать хочешь? Хочешь, чтобы милиция приехала? Чтобы меня подозревали?