Заколдованная земля
Шрифт:
— Это, без сомнения, самые удивительные сведения, которые кто-либо и когда-либо вылавливал в море, — спокойно сказал Снеедорф.
Он предложил нам познакомиться с содержанием записки. Содержала она опять два столбца мелкого письма на русском и французском языках:
При этом никакой подписи, ни даты, ни слова пояснения.
Фелисьен Боанэ уронил столик, подскочил к библиотеке и бросил на стол объемистый атлас.
Директор
— Но это ужасно, это ужасно! — кричал Фелисьен, когда это было сделано. — Отвратительная мистификация. Видел ли кто-нибудь коробку, брошенную в море среди покрытой льдом равнины? Гнусная мистификация!
Что все мы были взволнованы, в этом надо сознаться. Все, кроме Снеедорфа. А Нильс Киркегор около него улыбался своей постоянной беззвучной улыбкой.
— В Упернивике, — сказал старик, — узнаем больше. А потом, — продолжал он с постепенно усиливающимся ударением, — если окажется, что это не дело скверного остроумца, потом мы увидим...
Какое-то намерение созрело в эту минуту в его голове.
III.
«Gorm den Gamle» — великолепное судно, прочно построенное, с применением всего опыта последних полярных путешествий. Шкуна невелика, так как многочисленные экспедиции уже давно доказали, что судно малого размера неоценимо в северных морях.
«Gorm den Gamle» построен по шотландской модели: ширина и длина в отношении 1 : 5,26. На постройку шли лишь белый дуб, орегонская и желтая сосна. Стальные плиты должны были защищать бока при ударах льдин. Паровая машина — Компаунд в тысячу лошадиных сил — вращала массивный тяжелый вал с винтом в 11 футов в диаметре на конце его. Грузоспособность судна — 1.500 тонн.
Судовая команда превосходна. Выбор ее служит к чести Нильса Киркегора: веселый, отважный народ, уже много раз побывавший в тяжелых полярных экспедициях. А тут идет ведь дело только о том, чтобы проникнуть самое дальнее до эскимосской станции Tessiusack. Само собою понятно, что раньше мы сделаем остановку в Упернивике. Там мы разлучимся с нашим ласковым хозяином.
А теперь мы плывем на всех парах к северу, и храбрый «Gorm den Gamle» час за часом сокращает расстояние в пространстве и времени от разрешения загадки. Собственно, путешествие немного рановато для весны, и путь более труден, но для успеха экспедиции прямо-таки необходимо достигнуть цели в апреле или первой половине мая, так как позже, в полный разгар полярного лета, путешествие по материковому льду встретило бы, пожалуй, непреодолимые препятствия.
Снеедорф, узнав о нашем намерении навестить Упернивик, пригласил нас воспользоваться его судном. Искушение было велико, и мы его не одолели. Мы трогательно простились со старыми друзьями и оставили Годгааб. Судно наше устроено с величайшими удобствами. Нельзя, на самом деле, даже желать более приятного путешествия. Такой исключительный комфорт, и такое милое общество! На судне находится еще морской инженер — Петер Гальберг, уроженец Рённе на Борнгольме, молодой человек с энергичным, смуглым, гладко-выбритым лицом.
Он участвует в экспедиции в центральные области Гренландии. Я часто разговариваю с ним
Итак, мы образуем пятичленный кружок и не можем пожаловаться на скуку. Коротко говоря, только один человек на «Gorm den Gamle» возбуждает во мне инстинктивное отвращение. Это слуга Снеедорфа. Зовут его Сив. Человек с кудрявыми волосами и бородой, с темной кожей и с дикими глазами. Ходит он тихо и эластично, как кошка, с головой постоянно втянутой в плечи, словно все время он кого-то подстерегает. И когда он коварно усмехается, то показывает ряд острых и белых зубов.
Сив принадлежит к тому загадочному племени, которое кочует по ютландским вересковым степям. По всем вероятиям, то цыгане, смешавшиеся с местными бродягами. Датчане зовут их Nadmaendstock — «ночные люди».
Эти кьельтринги, как их еще называют, элемент весьма подозрительный. Они часто нищенствуют, но еще больше крадут. Прошлое нашего Сива было в таком же духе. Говорил он особой смесью из датского и немецкого языка с странными окончаниями слов.
Он отлично будто бы смыслит в котельном деле. Снеедорф нашел его при одной из поездок в степи полумертвого от голода, избитого, в плачевном виде, и из милосердия взял его с собой.
К своему господину Сив относится с преданностью бульдога, и я убежден, что, помимо своей верности, Сив, подобно этой собачьей породе, является собранием всевозможных дурных качеств, — человеком, за которым нужно смотреть каждую минуту.
Погода, сверх ожидания, благоприятна. В полдень большею частью светит солнце. Море блестит тысячами искр, а кругом величественно плывут полчища фантастических ледяных гор и льдин, несомых северным течением к югу вдоль западного побережья.
Это целый ледяной флот очень красивых, удивительно причудливых льдин. Громаднейшие горы с голубыми и зелеными пещерами, куда с шумом вливается и с пеной выливается море; льдины всевозможного вида и подобия; все те чудеса, столько раз подробно и вдохновенно описанные известными полярными путешественниками.
И все это является новым и новым в сумерки и при рассеянном свете, при вечерних облаках и при сером затянутом небе или под небом, меняющим свою окраску от оттенков яшмы до легкого налета нефрита.
Нильс Киркегор проделал в своей области артистическую работу, когда без всяких столкновений провел судно чрез этот ледяной лабиринт. А это было делом не безопасным, так как, избегнув прямого столкновения, судно могло пострадать и другим путем.
Так, однажды в полдень случилось, что одна из ледяных гор внезапно перевернулась безо всякой видимой причины, и могучая волна пролетела чрез заколебавшуюся корму. Но мы отделались только испугом. Могло пострадать судно и от обломков в тысячи тонн весом, которые неожиданно отрывались от проплывающих поблизости ледяных гор, когда эти горы «телились», как выражаются моряки.