Заколдованная земля
Шрифт:
Мы миновали одинокие кусты верб, ольхи и малорослых сосен, а потом, когда спустились ниже и прошли около нескольких небольших озер, увидели уже вблизи первое дерево. К удивлению, я заметил, что это сибирский кедр.
Немного дальше начинался сплошной лес. Здесь были великолепные деревья с прямыми стволами и густой и длинной хвоей, целый полк смелых и упорных, косматых великанов мрачного вида, в чаще которых был почти полный мрак.
— Тайга, — сказала полушепотом Надежда. Это слово вызвало в моей голове представление о громадных первобытных кедровых лесах по рекам Оби
Сибиряк называет тайгой нетронутый лес, будь то угрюмый лес кедров или же вымороженный лес редких сосен и лиственниц на границе лесов.
В Сибири именно сибирский кедр и образует великолепные леса в приморских областях. Это закаленное дерево выдерживает самые жестокие морозы. Кажется, что оно прямо-таки ищет сурового неба и близости ледников.
Здесь же, как мы убедились, кедр заполняет всю южную часть заколдованной земли и образует у подножья южных ледников вечно зеленый венок. И если в Сибири кедр доходит до 68° сев. шир., а леса лиственниц по Енисею даже до 70°, то эта тайга, выросшая при особо благоприятных условиях, меня не особенно удивляет.
Влияние долгой полярной ночи вознаграждается здесь непрерывным светом долгого дня. Сила солнечного освещения здесь более значительна, чем где бы то ни было. Для растений это очень важно. Свет заменяет им тепло.
Я убедился в том, что на этой земле растения весной развиваются еще под снегом, спеша, как только сойдет снег, вполне использовать короткое время тепла и света, какое предоставлено им.
С трепетным чувством вошли мы в лес. Здесь царили тишина и общий сумрак, увеличивающийся от заоблачности неба. Не шевелясь, стояли гигантские вековые лохматые кедры. Не слышно было и крика птиц.
Заплесневевшая хвоя ломалась под ногами. На сырых местах почва была покрыта густым мохом. Сваленные великаны исчезали под его покровом. Их стволы уже совсем истлели. Пни, поросшие черникой и папоротником, образовывали настоящие цветочные корзины.
То здесь, то там старые седые деревья были обвешены лишайниками. Местами настоящее море черники и брусники образовало густую, покрытую росой поросль. Мы брели в ней почти по пояс.
И так медленно и молча продирались мы вперед. Только треск сухих ветвей, которые ломались под ногами, резко раздавался в тиши. Удивительно много было паутины. Ее белая, необыкновенно крепкая ткань тянулась от ствола к стволу. Я заметил, что соткана она была большими, серебристо-серыми пауками, лохматыми, как медведки, гнездящимися в отверстиях коры. Природа снабдила этих тварей настоящей шубой в защиту от сурового климата.
Изумительно было полное отсутствие в этом лесу муравьев. Позже я узнал, что в этой земле их нет вовсе.
Перебирая свои бедные ботанические познания, припомнил я, что сибирские кедры производят громадное количество шишек с съедобными семенами. Надежда, с которой я об этом разговаривал, назвала эти семена «кедровыми орешками»; они ароматичны и похожи по вкусу на миндаль. Ну, если дождемся того, когда эти шишки созреют, полакомимся же мы ими.
Чем дальше, тем путь наш становился труднее. Подумайте только, что при каждом третьем шаге у вас проваливается почва под ногами. Тут и прикрытый мохом истлевший пень, который при прикосновении обращается в труху; тут и коварные сучья, укрытые с такой изобретательностью, что при малейшей оплошности подбивают вам ноги; тут и холодные ручейки, текущие по узким ложбинам и исчезающие под корнями; тенистые водоемы — остатки высохших болот; острые камни под мохом; паутина, то и дело обвивающаяся вокруг лица.
Суровая важность старых, рослых столетних кедров в этом очаровательном уголке нас поражает. Мы оглядываемся с чувством невольного стеснения в сердце, так как эта чаща таит в себе что-то враждебное, грозящее. Мы чувствуем, что совершаем беззаконие, проникая сюда и нарушая вечную тайну.
Каждую минуту мы делаем остановки, производя контроль по компасу.
Как я помню, прошло часа три. Путь этот, в общем, очень непродолжительный, вполне истощил наши силы, так как дорога, чем дальше, тем была хуже.
С нетерпением прислушивались мы, не услышим ли шума воды, — но ничего не было слышно. К одиннадцатому часу пред нашими глазами открылся странный вид.
Лес в этом месте на большом пространстве был значительно опустошен. Кустарники и брусничник были поломаны и истоптаны. Небольшие деревца были сломаны или вырваны. Ветки ближайших кедров были повреждены. Очевидно было, что какое-то значительного роста существо ломало с них молодые сочные побеги. На мху и влажной почве заметны были следы гигантских ног.
Поведение нашей собаки также обращало на себя внимание. Она возбужденно бегала вокруг, обнюхивала землю, а потом, поднявши морду кверху, начала выть, пробуждая кругом тоскливое эхо.
Я заботливо осмотрел всю местность. Остальные проявили также не меньше внимания. Но самым счастливым был Фелисьен. Немного погодя он прибежал с добычей, которую нашел на высохшей ветке кедра, на высоте двух метров над землей.
Я долго и задумчиво осматривал эту добычу. То был комок шерсти, состоявший из нескольких длинных волос чуть-чуть волнистых и похожих на конские. Цвет их был рыжевато-бурый.
Вдруг в голове моей мелькнула догадка. Но моя мысль показалась мне столь чудовищной и смелой, что я не осмелился произнести ее вслух. Это рычание, выходившее из лесной чащи, эти следы огромных ног, и, наконец, эта шерсть! Неужели это возможно?!.
Я поднял голову и поглядел на Снеедорфа. Взгляды наши встретились. И тут я увидел, что та же мысль появилась и у старого исследователя, мысль дикая, которой не решился высказать даже и он.
XVII.
Мы сделали короткую остановку, поели и отдохнули, потом пошли по более удобной тропинке, которая была выбита неизвестными громадными существами, населявшими эту тайгу.
Мы шли с ружьями наготове, но нигде не было и признака движения. Через час мы услышали шум воды. Деревья расступились, и мы увидели русло, полное камней и валунов, между которыми с шумом и гневом неслась грязная ледниковая вода. В этих местах, через нее, повидимому, переходили громадные животные. Следы их совершенно исчезали в воде между камнями.