Заколдованные леса
Шрифт:
— О, твоя сестра и матушка жили весьма неплохо, когда я видела их последний раз. Хотя их все еще мучила горькая грусть по твоей утрате, — ответила Симби.
— Хотела бы я знать, как изловчился Дого похитить тебя у твоей столь состоятельной матушки, — поинтересовалась Рэли.
— Спасибо, Рэли, это и правда занимательный вопрос, — ответила Симби. — Я, видишь ли, утомилась от богатств моей состоятельной матушки. Меня пресытила зажиточная свобода, или свободная жизнь, даруемая богатством. Мне захотелось познать бедность и бедствия, чтобы испытать
Рэли и три остальные подруги вскричали от изумления перед желаньями Симби. Они сурово укоряли ее. Но были счастливы от нечаянной встречи.
Рабы жестоко трудились на короля, а он не кормил их по многу дней, считая козлами и козами отпущений.
— О-хо-хо, оказывается, бедность и бедствия куда тяжелей того, что юной девушке вроде меня стоит стремиться познать. И ведь матушка предостерегала меня против таких устремлений, — замученно сказала однажды Симби, когда и она, и ее подруги заработались до полусмерти в рабстве у короля.
— Ах-ха! Так, значит, тебя уже предостерегали от познания бедности и бедствий? — ошарашенно спросила Бако.
— О да, — печально ответила Симби.
— Но ты пресытилась радостями и проч., которые получала от богатств твоей состоятельной матушки?! — ошеломленно переспросила Кадара.
— В том-то и дело. Правда, я уже осознала свою глупую ошибку, — сказала Симби.
— Вот-вот, Симби, ты, безусловно, создала своими собственными руками все твои беспрестанные лишения от бедности и бедствий, — добавила Сэла, вспомнивши про себя множество богатств у матушки Симби.
— Увы! Приходится это признать, — серьезно отозвалась Симби.
— И заметь, что всех нас через несколько дней должны принести в жертву голове короля, — напомнила ей Рэли.
— Где же выход? Как мне, по-твоему, избавиться от всех моих бедствий? — смиренно спросила Симби у Рэли.
— Выход? — изумилась Рэли.
— Ну да, — пробормотала Симби.
— Поверь мне, Симби, у нас нет отсюда выхода. Ты уже ввергла себя в бедность, бедствия и проч. Я должна напомнить тебе, что «человеку, который сверзился в реку, поздно ерзать от страха замерзнуть», а у твоей матушки скоплены большие богатства, но они пресытили тебя, и ты предпочла получить вместо радостей зажиточной жизни всевозможные лишения от бедности и бедствий. Так что тебе теперь нечего бояться, — коротко разъяснила Симби Кадара.
Услышавши это, Симби вздохнула:
— Значит, у меня нет никакой надежды.
И все они снова взялись за работу. Симби и четверо ее подруг — Рэли, Сэла, Кадара и Бако — и десять рабынь, купленных до них, тяжко и ежедневно и почти без еды трудились в рабстве около года.
А за пять дней до обычного срока, когда король, для продления жизни, жертвовал рабов своей голове, он вынес из комнаты все
Когда подступил назначенный срок, стражники вывели рабынь из города и доставили к специальному святилищу для богов, где их (рабынь) поджидала смерть. Симби с подругами доставили между прочих. А святилище выходило на Дорогу Смерти.
Перед святилищем, вдоль Дороги Смерти, росло двенадцать высоких деревьев. И каждую из рабынь привязали к дереву — спиной к стволу, а лицом к святилищу — и двери святилища распахнули настежь. Везде, и снаружи и внутри святилища, все было чисто подметено и убрано, а страшных богов, стоящих в самом святилище, покрывали зеленые, или свежие, листья, сорванные для этого с окрестных пальм.
Несколько длинных пальмовых листьев висели при входе, как занавеска в дверях. И много листьев лежало перед святилищем — для знака подданным короля, что в полночь король пожертвует рабынь своей голове.
Украсивши местность, королевские стражники принялись обряжать королевских рабынь: сначала их обрядили в листья от пальм, а потом — и это было главное — в нестерпимо горячие, так что уже неважно, от пальм они или нет. Обряженные в нестерпимо горячие листья, рабыни разразились безумными воплями, потому что им сделалось до безумия горячо.
По воплям рабынь горожане и горожанки поняли, что пора собираться к святилищу. Их (обреченных на жертву рабынь) для того-то и обрядили в горячие листья, чтобы оповестить о последних приготовлениях, или начале жертвенного обряда.
И вот женщины, окруживши рабынь, пустились в пляски и затянули песни, а стражники приступили к заточке мечей.
Женщины предавались пенью и пляскам, пока король со своими вождями и прочими особенно именитыми горожанами не явился посередине ночи к святилищу. Но едва король и его приближенные явились к святилищу — ровно в полночь, — женщины сразу же разошлись по домам, потому что им строго запрещается видеть жертвоприношение голове короля.
Когда король с королевской свитой (влиятельными людьми из города и вождями) вошли в святилище и сели перед богами, стражники, отвязавши рабынь от деревьев, поставили их на колени у ног богов.
Сначала богам с рабынями у подножий полили головы пальмовым маслом. Потом раскололи орехи колы. И вот король взял орехи колы и сжал их в ладонях, рука к руке. И он три раза прикоснулся ко лбу. Прикоснувшись ко лбу, он разжал ладони, и он показал орехи богам, и он обратился к ним с просьбой так:
— Не оставьте мои молитвы без внимания и дайте свершиться всему, о чем я прошу здесь перед вами сегодня в полночь. Примите от меня двенадцать девушек, которых я привел вам сюда. — (Он показал богам на двенадцать рабынь у их ног.) — Разрешите мне править дольше, а жить больше, чем мой предшественник, и помогите бесперебойно добывать рабов. А сейчас, если вы принимаете мои молитвы и вас радуют эти двенадцать рабынь, сделайте так, чтобы половина из расколотых орехов колы упали на землю лицевой, или округлой, стороной.