Заколдованный круг
Шрифт:
Входит горничная. Докладывает;
— Господин Лонг прибыл.
— Спасибо, — говорит Тер и, обращаясь к Дону: — Дам ему прийти в себя и притащу сюда.
Через полчаса она уходит. Возвращается с отцом. Дон вскакивает. Господин Лонг, как всегда, улыбается, радушно жмет руку.
— Папа, мы опять к тебе за советом. Не везет нам. («Нам» означает, что Тер рассматривает дело, которое сейчас будет изложено, как свое.) Понимаешь, Дона вызывали в полицию.
— Ну? — Господин Лонг смеется. — Он побил стекла? Или не забросил мяч за взятку?
Дон вежливо улыбается. Тер хмурится.
— Я серьезно, папа. Видишь ли, тогда, помнишь, когда Дон выручал Рива, он с ним, сам понимаешь, не раз встречался. И кто-то видел их вместе в день убийства. Полиция прицепилась, хочет его допрашивать.
Господин Лонг становится серьезным:
— Куда тебя вызывали?
— В отдел борьбы с наркотиками. К старшему инспектору. Сегодня утром. Но я проспал.
— Проспал? — Господин Лонг вскидывает брови. — Молодец. Значит, у тебя крепкие нервы и спокойная совесть. Второе в данном случае важнее. Что вы делали вместе? — неожиданно спрашивает он и смотрит на Дона проницательным взглядом. (Дон ежится под этим взглядом: да, такому не очень-то соврешь.)
— Мы просто ездили вместе, он все таскал меня к этой своей Эруэль, чтоб я помог ее выручить…
— Тот высокий парень, как сообщили газеты, с которым они выходили из машины Луиджи, невдалеке от порта, — был ты?
Дон бледнеет, потом краснеет (хорошо, что в комнате полумрак).
— Да, в общем, я… но он сказал… он сказал, что Луиджи одолжил ему машину… Я думал…
— Понятно. — Энергичное лицо господина Лонга принимает скучающее выражение, он почти прикрывает глаза длинными темными ресницами. — Так что тебя беспокоит?
Вместо Дона отвечает Тер:
— Как что беспокоит? Начнут допрашивать, привяжутся, Дон не умеет врать. Докопаются до курильни, до анонимного письма. Припишут ему бог знает что. Ты же знаешь полицию, папа. К ним только попадись в руки!
— Пожалуй, ты права, дочь, надо позвонить О'Кину, объяснить, в чем дело, попросить помочь…
— Мы с ним уже говорили, я и Лилиан, он обещал. Как видишь, не сдержал…
— Ну что ж вы так! — Господин Лонг встает, ободряюще хлопает Дона по плечу, улыбается. — Ничего, не унывайте. Я с ним поговорю.
— Он будет только в понедельник, а сегодня пятница…
— Не беспокойся, Тер. Я ведь тебя никогда не подводил, нет? Все будет в порядке. Веселитесь.
Господин Лонг еще раз хлопает Дона по плечу, целует дочь и уходит.
Он идет в кабинет. Набирает номер. Он знает, где искать О'Кина.
В трехстах километрах от города, в лесистой живописной лощине, раскинулись владения господина Аника, бизнесмена на покое. Участок леса, вековой парк, пруд, просторный дом, службы, домашний ипподром.
Надежные сторожа, заборы, овчарки охраняют владение. Оно на отлете. Жители соседних селений сюда не заглядывают. Не часто здесь бывает и сам владелец, бизнесмен на покое Аник.
Мало кто знает об этом уединенном владении. Еще меньше знают, что господин Аник и господин О'Кин — одно лицо. И уж совсем немногие, что имение подарено начальнику отдела по борьбе с наркотиками городской полиции «синдикатом» за некие, видно немалые, заслуги.
Так как и за десять лет службы образцовый полицейский О'Кин не смог бы скопить суммы, необходимой на покупку этого имения, и потому объяснить его происхождение было бы затруднительно, то появился на свет бизнесмен на покое Аник. Придет время, О'Кин уйдет в отставку, тогда Аник и О'Кин сольются в одно лицо, вдвоем мирно поселятся под сенью густых лесов. Но сегодня О'Кин, то бишь Аник, захотел отдохнуть от напряженной борьбы с наркотиками и провести уик-энд в своем подпольном имении.
Он сидит у камина, где распространяется упоительный смолистый аромат, потрескивают огромные поленья, и смотрит телевизор: жуткий детективный фильм, уже дюжина преступников и полдюжины полицейских убиты (не считая честных граждан), а конца картине не видно. Неожиданный резкий звонок заставляет его вскочить.
О'Кин бросается к аппарату.
— Аник у телефона, — говорит он глухим от волнения голосом.
— Это я, Лонг.
— Что случилось?
— Ничего особенного. Слушай, позвони своим ребятам, кому следует, чтоб этого парня, ты знаешь, дружка моей дочери, не таскали к тебе. Он сегодня получил приглашение, но не пошел.
— Струсил? — усмехается О'Кин. — Почему?
— Вот, вот, — уже более настойчиво перебивает господин Лонг, — струсил. И может, струсивши, столько наплести, что ты потом не расхлебаешь. Пусть уж живет спокойно. Лучше не связываться.
— Ясно, — ворчит О'Кин, — сделано. — И добавляет с досадой: — Мог бы для своей получше партию подобрать.
— «Получше, получше»! — вздыхает господин Лонг. — Не так-то просто. Конечно, будь у него отец президентом банка — приятнее. Да только у президентов банков сынки не очень-то работяги. А этот, может, родился бизнесменом. — Господин Лонг усмехается. — Надо присмотреться.
— Шляпа он, — ворчит О'Кин, — мне дочь рассказывала.
— Ну, окажется шляпой, попросим посторониться. Привет, — заканчивает господин Лонг затянувшийся разговор.
— Привет.
Тем временем Тер и Дон в веселом настроении сидят, болтают, целуются, слушают пластинки, поедают сладости — словом, занимаются тем, чем на их месте занимались бы многие влюбленные.
Потом садятся в кремовый «бьюик» и, надолго задержавшись в каштановой аллее, едут к Дону. Традиционный прощальный ритуал — поцелуй в щеку, помахивание рукой…
Дон ужинает с родителями. Он весел.
Оставшись наедине с отцом, в ответ на его озабоченный взгляд небрежно сообщает:
— Поговорил с господином Лонгом. Сказал, чтоб не беспокоился, все уладит.
Отец удовлетворенно кивает головой, но беспокойство из его глаз не исчезает. (К кому полиция хоть раз привязалась, тому не так просто отделаться от нее, даже с помощью всемогущего господина Лонга. Нет, не так-то просто…) Ладно, важно, что парень успокоился и мирно спит себе наверху.
Но Дон не спит.