Заколдованный остров
Шрифт:
– Понятно, что пока ничего не понятно, - произнесла Эльвира, - я бы хотела переговорить с подозреваемым. Как, кстати его фамилия?
– Рукавишников Андрей Дмитриевич, - ответила следователь, - вам это надо, вы же назначенный адвокат.
– Каждый человек имеет право на защиту, и я не собираюсь здесь формально протирать юбку.
– Не имею право вам отказать, если вы настаиваете.
Арестованного привели, следователь вышла, оставив адвоката наедине с подозреваемым.
– Я ваш адвокат, Андрей Дмитриевич, Дедушкина Эльвира Анатольевна. Расскажите мне подробно что произошло?
Подозреваемый выглядел помятым, подавленным, но она видела, что в нем кипит злость, он постоянно сжимал и разжимал кулаки.
– Задавил бы эту сучку своими руками - я ей говорю, что невиновен, а она меня в суд и в СИЗО.
– Я понимаю вас, Андрей Дмитриевич...
– Что вы можете понимать, - криком перебил он ее, - я не виновен и тысячу раз себя проклял, что позвонил в полицию. Вот они и взяли меня, нашли убийцу сразу, отчитались, как любят говорить, по горячим следам.
– Андрей Дмитриевич, давайте без эмоций, у нас не так много времени. Рассказывайте подробно, начиная с того момента, как вошли в подъезд, в котором часу это было?
– Ровно в двенадцать дня десятого октября этого года, я на часы посмотрел, как раз, когда входил. Поднялся до второго этажа, вижу, что дверь открыта и черт меня дернул позвонить и крикнуть: "Эй, хозяин, дверь забыли закрыть". Никто не ответил, я голову сунул и вижу, что там мужик лежит с ножом в груди. Я вошел, в кровь, естественно, наступил со страху, потрогал пульс на шее. Какой там пульс, он уже холодный был, как ледышка, в коридоре телефон был, я позвонил 02. Приехали и меня же повязали. Вот... больше мне рассказывать нечего. Сутки меня в тигрятнике отдела продержали, опера кололи, тыкали на ботинок в крови и говорили, что перстень у меня дома нашли убитого. Выходит, что я убил, сбегал домой, спрятал перстень, потом вернулся к трупу. Бред какой-то.
– Труп точно холодный был, когда вы его трогали? Это очень важно.
– Конечно, я даже руку отдернул, мертвяков же никогда раньше не трогал.
– Во сколько вы позвонили в полицию, представились?
– Двенадцать было, когда я входил, поднялся на второй этаж... через минуту, максимум две. Дежурному назвал свое имя и фамилию.
– Зачем вы к убитому шли?
– Я не к нему шел, вообще его не знаю, у меня девчонка этажом выше живет, к ней и шел, но не дошел.
– Кто-то может подтвердить, что вы в двенадцать часов в подъезд вошли?
– Конечно, мы на даче гуляли. Я, два моих друга и две их подруги. Уехали туда вечером, часов в пять, всю ночь там были, а на следующий день поехали за моей девушкой, к которой я так и не дошел. Ребята видели, как я входил, они меня в машине внизу ждали, они видели, как меня в наручниках вывели обратно.
– Где дача находится?
– Километров тридцать от города.
– Вы хотите сказать, Андрей Дмитриевич, что еще накануне убийства уехали на дачу с друзьями, провели там всю ночь и к полдню следующего дня поехали за своей девушкой.
– Да, это так.
– Вы следователю об этом говорили или оперативным работникам?
– Следователь меня еще не допрашивал, а опера не слушали. Они одно твердили - кровь на ботинке, перстень нашли у меня дома при обыске. Я убийца и точка.
– Когда вы нашли труп - перстень на его руке был?
– Честно скажу - не обратил внимания. Но полицейские мне его показывали - золотая печатка с вензелем, буквы "Я" и "С".
– Вам не говорили, когда наступила смерть убитого?
– Понятия не имею.
– Хорошо, тогда мы на этом наш разговор сегодня закончим, сейчас вас допросит следователь в моем присутствии.
Вошла следователь.
– Вы закончили?
– Да, мы к допросу готовы, - ответила Эльвира, - небольшой вопрос к вам, Анастасия Павловна. Что говорят судебные медики, когда наступила смерть потерпевшего?
– В заключении сказано, - ответила она, - что смерть наступила между 22 и 23 часами девятого октября.
– Прелестно, Андрей Дмитриевич, прелестно!
– радостно произнесла Дедушкина.
– Чего же прелестного в тюрьме?
– удивился он.
– То, что вы невиновны, что у вас железное алиби, что на момент убийства вас вообще не был в городе, - ответила адвокат.
После допроса она задала вопрос следователю:
– Когда освободят моего подзащитного?
– Вы хорошо понимаете, что показания подозреваемого необходимо проверить, найти и допросить указанных свидетелей. Если все подтвердиться - конечно отпустим, - ответила следователь.
– Я обеспечу явку свидетелей в течение часа. Могу я рассчитывать, что моего подзащитного освободят сегодня к вечеру, в крайнем случае завтра.
– Сегодня у меня весь день уже спланирован, завтра и послезавтра тоже. Через недельку я займусь этим вопросом.
– Так, значит, вы решаете судьбы людей. Для вас неделя ничего не значит, а для невиновного в СИЗО - это целая вечность.
– Еще не доказано, что он невиновен, - усмехнулась следователь, - и потом вы не с того начинаете, госпожа адвокатесса, в следственном комитете не уважают таких рьяных девочек. Подумайте об этом.
– Спасибо, я подумаю. Да, я, конечно, молодая адвокат, но не переживаю, а горжусь этим. Возможно по молодости, но все же считаю, что сегодняшнего и завтрашнего дня вам предостаточно. Завтра вечером я собираю пресс-конференцию для журналистов, на которой официально заявлю, что следственный комитет представил в суд заведомо ложную информацию. И суд, исходя из этого, арестовал заведомо невиновного человека, которого следственный комитет освобождать не торопится. Будете вы осуждены или нет - я не знаю, но из следствия вас точно выгонят. И вы подумайте. До свидания.
Эльвире не пришлось собирать пресс-конференцию. Следователь прикинула все за и против, поняла, что адвокат может насолить ей крепко, вплоть до реального увольнения. Она понимала, что единственный козырь у адвокатши - это то, что подозреваемого взяли не по горячим следам, а на холодном трупе. И этот проклятый перстень еще... ясно, что его подкинули. К вечеру следующего дня довольный Рукавишников вышел на свободу.
Об адвокате Дедушкиной в следственном комитете заговорили. Молодая, а дело за один день развалила, достойная пассия своего муженька.