Закон бумеранга
Шрифт:
Да, я действительно отчаянно хотел верить, что жена меня любит. Хотя бы немного. Что в ней по-прежнему тлеет тот огонь, который я раздул когда-то в маленькой одинокой девочке.
15
Сашка
Когда мы познакомились с Мариной, мне было двадцать восемь, ей — двадцать два. Она устроилась на работу в компанию моего отца переводчиком — нам были нужны такие люди постоянно, поскольку сотрудничали мы со многими иностранными компаниями. Отец знал
Я сразу её заприметил. Как не приметить? Такая красавица под боком ходит. Славка в шутку называл Маринку «оленёнок» — за глубокие карие глаза, пушистые ресницы и в целом невинное выражение мордашки. Особенно мне нравилась Маринина молочная кожа — белая, чистая и такая нежная на вид, что безумно хотелось коснуться рукой и попробовать на ощупь. А ещё лучше — губами.
Марина тогда выглядела очень молодо, как вчерашняя школьница, скромно одевалась и держалась всегда строго, но приветливо. По ней сразу было видно, что она — «хорошая девочка», правильная отличница, с принципами в стиле «не целуюсь на первом свидании» и «не сплю до свадьбы». К Марине хорошо относились и отец, и Славка, причём брат мне сразу сказал:
— Ты глаза-то на девчонку не лупи, она как моя Лиза — с ней можно только по-серьёзному. Разобьёшь ей сердце, она расстроится, работать не сможет, уволится. Зачем нам такая фигня? Для развлечений поищи кого-нибудь на стороне.
Где-то первые полгода работы Марины у нас я так и делал. Не готов я был к серьёзностям. Да и сама Марина, когда я с ней флиртовал, настолько смущалась, опуская свои прекрасные глазки, что я быстро сдавал назад, понимая — нет, слишком уж нежная девица, одни проблемы от неё потом будут. И не только от неё, но и с отцом.
Хотя порой, когда Марина участвовала в переговорах и разговаривала на французском, безумно напоминая мне Одри Тоту из фильма «Амели», я залипал на неё, как пчела, учуявшая особенно сладкий цветок, и не мог оторвать взгляд. Порой даже ревновал Марину к нашим партнёрам — нравилась она не только мне, многим, но, к моей радости, ни с кем никаких романов Марина не заводила. Отец как-то упомянул, что она из очень строгой семьи, чуть ли не какой-то религиозной, но подробностей не раскрывал, а я и не спрашивал.
Но однажды Марина не пришла на работу, и я, заметив её пустующее место за секретарской стойкой, поинтересовался:
— Пап, что случилось, где наш оленёнок?
— У Марины умерла мать, — вздохнул отец. — Очень, конечно, некстати — завтра девочка пригодилась бы мне на переговорах. Она отпуск взяла на неделю, в понедельник только придёт.
Целый день я отчего-то маялся, прокручивая в голове фразу отца: «У Марины умерла мать». Обычное явление, конечно, — все мы смертны. И сама Марина мне никто, я с ней на тот момент толком и не общался не по работе. Ну была парочка разговоров, но разве это считается? И оказать девушке поддержку я никак не мог. Но мне отчего-то хотелось это сделать. Я сам даже удивился подобному чувству, настолько странным оно было.
В итоге, промаявшись на работе до вечера, я взял в отделе кадров Маринкин адрес и поехал к ней домой.
Жила Марина в то время в какой-то жопе, чуть ли не за городом, я туда еле добрался по пробкам. Ещё диву давался: как она умудряется вовремя на работу приходить, обитая в такой дыре? И когда отдыхает, если, пока доедешь, ночь наступит?
Возле подъезда мешкать не стал, сразу пошёл в дом. Мне повезло — как раз когда я начал раздумывать, не позвонить ли Марине, чтобы узнать код, из подъезда вышел мужик с собакой, и я смог войти внутрь. Поднялся на нужный этаж, подошёл к квартире, поднял руку, чтобы позвонить… И чертыхнулся: куда ты, придурок, даже без цветов припёрся к девушке?! Но тут же задумался: а стоит ли покупать цветы? Марина такая замороченная особа, вдруг поймёт как-то не так.
Ага, не так — это как? Я и сам не понимал, зачем к ней пришёл, чего хочу сейчас сделать или доказать.
Но отступать было поздно, и я нажал на кнопку звонка.
16
Саша
Открыла Марина не сразу. И я уже думал, что надо разворачиваться и уходить, испытывая от этого одновременно и разочарование, и облегчение, когда дверь наконец распахнулась и передо мной появилась Марина. В одном тёмно-сером застиранном халате, с влажными волосами и глазами, круглыми от удивления.
— Александр? — выдохнула она изумлённо. — А-а-а… что вы тут делаете?
Я мог ответить разве что: «Хрен меня знает», поэтому пришлось импровизировать.
— Отец не может найти у себя на столе экземпляр одного договора. Вот я и подумал — вдруг ты случайно его с собой забрала?
Это был полный бред. Наиполнейший. Я никогда не выдавал настолько тупую фразочку, общаясь с девушкой. Но Марина изначально действовала на меня так, что я моментально глупел и не мог собраться с мыслями. У неё и сейчас порой был подобный эффект, несмотря на почти двенадцать лет брака.
— Забрала? Я? Договор? — выпалила она возмущённо. — Я никогда не забираю с собой важные бумаги!
— А неважные? — уточнил я и, пока Марина хлопала глазами, отодвинул её в сторону и вошёл в квартиру.
Да-а-а… Я сразу понял, что жила она небогато. Квартира была крошечной — однокомнатная, кажется. И обстановка — будто из фильмов про Советский Союз. Не удивлюсь, если увижу в комнате сервант с посудой. А эти полосатые обои в коридоре… Они точно попадались мне в каком-то старом фильме. В «Иронии судьбы», может?
— Александр, что вы себе позволяете, я вас не приглашала, — негромко сказала Марина и потянула меня за локоть в сторону выхода. — Выйдите, пожалуйста…
— Ладно. — Я провёл ладонью по затылку, сделал шаг к двери… и захлопнул её. Марина раздражённо сверкнула на меня глазами, и мне показалось, что она от негодования даже ногами сейчас начнёт топать. — Ну не сердись. Я соврал. Просто отец сказал мне про твоё горе, и мне почему-то захотелось тебя поддержать. Хотя… я знаю почему. Ты мне нравишься.