Закон бумеранга
Шрифт:
Воронцова срочно вывезли в Москву и поместили в психо-неврологическое отделение кагэбэшного закрытого госпиталя. А Копчик временно занял его место и сделал все, чтобы замять свое участие в убийстве. Настоящим же ударом для него оказалась полная невиновность генерала Покровского, которая открылась спустя два месяца, когда настоящий предатель бежал на Запад.
Теперь их судьба была полностью в руках Лескова. Стоило тому произнести одно слово, и Воронцов с Копчиком оказались бы… Да какая разница где?.. И ради того чтобы он не произнес этого слова, они готовы
…Копчик внезапно посинел и, разрывая пуговицы на рубахе, обнажая грудь, хрипло выкрикнул:
– Бо не я, нет! Воронцов, сволочь! Его штучки! А я – не виноват! Ах, не успел!
Затем, опрокидываясь, зашептал быстро и просительно:
– Нельзя мне сейчас умирать, понимаешь, мне креститься надо! Креститься! Окрести меня, заклинаю!..
Виталий Покровский встал, обошел рухнувшее на пол тело и, наклонившись, профессионально положил указательный палец на артерию. Растерянно пожал плечами. Затем посмотрел на оголенный белый живот трупа. Неожиданно из рукава Виталия выпал и звонко ударился о пол самодельный нож. Рукоятка его была выполнена в виде распятия…
Глава вторая
ОЧЕВИДНОЕ И НЕВЕРОЯТНОЕ
Помощник генерального прокурора Александр Борисович Турецкий, развалившись в кресле, тыкал пальцем в кнопки телевизионного пульта и никак не находил хоть что-нибудь, на чем мог бы остановиться глаз. По всем каналам шли отечественные сериалы, о существовании которых он знал, но не больше.
С кухни доносилось шкварчанье и долетал запах жареного мяса. Понятие «нормированный рабочий день» в семье Турецких вызывало нервный смех, поэтому ужин начинал готовиться, когда раздавался телефонный звонок и звучало сообщение: «Голоден как собака, буду минут через семь».
Бо в ночное время путь от Большой Дмитровки до Фрунзенской набережной занимал не больше пяти – семи минут. А в вечернее лучше было не зарекаться. В последнее время дорога стала просто непредсказуема. Вдруг всем водителям одновременно приходила в голову убийственная мысль: «А не поехать ли мне именно этой улицей?» Самое интересное, что и на второй день те же автомобили встречались в том же месте и в то же время, потому что, поклявшись больше на эту улочку никогда не соваться, каждый втайне надеялся, что и остальные поступят именно так.
Сегодня Турецкому повезло. Он пролетел по практически свободным улицам и теперь не знал, чем заняться, пока готовился ужин. В принципе, достаточно было озвучить этот вопрос, как Ирина тут же нашла бы бесчисленное количество дел, считающихся мужскими, и еще множество других, постепенно переходящих в эту категорию. Если от мытья посуды ему удавалось открещиваться, то возразить против аргумента: «Не может же приличная женщина со свежим маникюром взяться за ручку этого ужасного мусоропровода!» – он ничего не мог.
Зазвонил
– Меня нет! – крикнул Турецкий.
– Я не могу взять трубку, – услышал он в ответ. – Руки жирные!
– Наглая ложь! – крикнул упорно не желавший подниматься из уютного кресла Турецкий. – Руки у тебя тонкие и изящные.
– Ну вот, – расстроенно донеслось с кухни. – А вдруг что-нибудь важное?
– Солнце мое, поверь старому гончему псу, если бы случилось что-нибудь важное, телефон звонил бы не умолкая, ему подтявкивал бы мобильник, под окнами выла сирена, а на крышу дома уже садился бы вертолет!
– Шур, – немного спустя произнесла Ирина, оставив плиту. – Мне кажется, я знаю, кто это был. Может, я не права, но я тебе небольшой сюрприз приготовила.
– Да? – насторожился Александр Борисович.
Турецкий не только не любил сюрпризы, которые время от времени преподносила ему супруга, но где-то и боялся их. Как правило, под ними подразумевалась покупка очередной абсолютно бесполезной вещи.
– Бо для вас, героев, важным может показаться похищение президента или захват ядерного авианосца, а нам, простым смертным, бывает хорошо и от маленьких семейных радостей! – произнесла она.
– Ирина! – Турецкий напряженно приподнялся с кресла. – Ты меня начинаешь пугать!
– Помнишь, когда покупали угловой диван, сильно расстроились, что под него нет в комплекте кресла? – продолжила она.
– Да, – подтвердил Турецкий, отлично припоминая, что он-то этому обстоятельству как раз несказанно обрадовался.
– Прохожу мимо мебельного. Смотрю, возле нашего диванчика плакат висит. А на нем изображен комплект с креслом. Мне чуть плохо не стало. Ну ворвалась в магазин, пробила все преграды и заказала креслице той же самой обивки!
– Может, еще не поздно отказаться?
– Мне кажется, что это были они.
В этот момент раздался уверенный звонок в дверь. И громкий голос позвал:
– Хозяин!
– Давай не будем открывать? – предложил Турецкий.
– Шурик, ты иногда ведешь себя как маленький! Поздно. Все уже оплачено.
Турецкий поднялся и, лениво шлепая тапочками, пошел открывать. Через некоторое время раздался его тревожный голос:
– Ирина!
Прибежавшая супруга в изумлении остановилась. На площадке у лифта стояли двое работяг в синих комбинезонах. А между ними кресло. Но не просто кресло. Бо было суперкресло. Какой-то монстр среди кресел, больше похожий на трон. Оно занимало практически все свободное пространство.
Один из работяг посмотрел на бумагу и спросил:
– Турецкий Александр Борисович?
– Да, – ответила за мужа Ирина.
– Распишитесь в получении, – произнес, протягивая лист, грузчик.
– А может, занесете в квартиру? – предложила женщина.
– Не. Не пройдет, – уверенно заявил один из доставщиков. – Мы еле по лестнице затащили.
– Да, – добавил второй, разглядывая выражение лица Турецкого, – согласно пункта пятого договора с клиентом мебель, сделанная по заказу, обратно не принимается.